Для этого нам необходимы четверо московских ребят, игравших в первой картине главные роли...
Они эвакуированы сейчас в Уфу. Прошу Вашего разрешения на их возвращение в Москву, так как без них эта оборонная кинокартина снята быть не может.
С товарищеским приветом: Арк. Гайдар.
14 июля 1941 г. [3]
Но вернуть юных актеров не удалось. Будь то взрослые — другое дело, а насчет детей приказ был строг — вывезти всех из Москвы.
«Клятва Тимура» — это было единственное, что еще удерживало Гайдара в столице. Когда же постановка фильма сорвалась, Аркадий Петрович решил, что делать ему в Москве нечего.
Это не значит, что Гайдар до сих пор ничего не предпринимал. Чуть ли не на следующий день после объявления войны был он уже в военкомате. С военного учета его, правда, несколько лет назад сняли. Контузия, полученная в 1919 году, когда Аркадия Петровича ранило и сбросило с лошади, контузия, обернувшаяся впоследствии неизлечимой мучительной болезнью, освобождала его от военной службы.
Все же Гайдар надеялся, что теперь, когда началась война и нужны опытные командиры, никто не станет придавать значение его болезни.
Но военком, посмотрев бумаги, утомленно сказал, что отлично понимает Гайдара. Он бы и сам бросил всю канцелярщину, да нельзя. И еще он говорил, что подросло новое поколение, и оно отлично выполнит свой долг на передовой, а писателю, с его авторитетом, его опытом, найдется работа везде...
Аркадий Петрович ушел обиженным... А теперь с еще большим упорством он стал добиваться отправки на фронт, прося содействия то в ЦК комсомола, то в редакции Центрального радио, но везде ему отказывали.
Гайдар снова идет в Оборонную комиссию Союза советских писателей, тем более что состав ее изменился. Люди, которые еще недавно здесь работали, ушли на войну.
Конечно, в комиссии тоже обратили внимание на его документы. Но Аркадий Петрович сказал, да это было и видно, что выданы они ему давно. С той поры он поправился, чувствует себя вполне здоровым (глядя на него, в это легко было поверить). И просит только об одном — чтобы его переосвидетельствовали.
Аркадий Петрович с такой настойчивостью просил в сущности о столь малом, что ему наконец отпечатали ходатайство.
Тов. Гайдар (Голиков) Аркадий Петрович, — говорилось в полученной им бумаге, — орденоносец, талантливый писатель, активный участник гражданской войны, бывший командир полка, освобожденный от военного учета по болезни, в настоящее время чувствует себя вполне здоровым и хочет быть использованным в действующей армии.
Партбюро и Оборонная комиссия Союза советских писателей поддерживает просьбу т. Гайдара (Голикова) о направлении его в медицинскую комиссию на переосвидетельствование.
Начальник третьей части Красногвардейского райвоенкомата интендант второго ранга Самборский, у которого Аркадий Петрович бывал уже не раз, прочитав ходатайство, понимающе улыбнулся и, ни слова не говоря, дал Гайдару направление на комиссию, крепко пожав на прощание руку.
Бывалый командир, повидавший на своем веку всяких людей, Самборский уважал упорство и нелицемерное мужество.
На комиссии Аркадий Петрович уже не настаивал, чтобы его взяли в строевую службу, понимая, что не возьмут. И когда утомленные, издерганные врачи, начиная сердиться, что писатель отнимает у них попусту время, спросили, что, собственно говоря, ему нужно, Гайдар невозмутимо ответил: ему хотелось бы знать, не помешает ли старая контузия его литературной работе.
Врачи, переглянувшись, ответили: разумеется, нет. Тогда Аркадий Петрович попросил разрешения поехать в действующую армию журналистом. Возразить было нечего, и разрешение он получил.
В Генеральном штабе ему выписали пропуск на фронт, а в редакции «Комсомольской правды» отпечатали удостоверение:
Дано писателю тов. Гайдару Аркадию Петровичу в том, что он командируется в Действующую Красную Армию Юго-Западного направления в качестве военного корреспондента газеты «Комсомольская правда»...
Все документы были готовы. Дорога на фронт была открыта.
Правда, Гайдара не аттестовали. В то время как его товарищи-писатели получили кто одну, кто две шпалы и стали капитанами и майорами, Аркадий Петрович оставался с пустыми петлицами. Но это была уже мелочь. И Гайдар был доволен, как может быть доволен человек, который долго стремился к цели и наконец достиг ее.
3
Копия этого письма хранится в Центральном государственном архиве литературы и искусства. Фонд 1672, опись I, единица хранения 19. Публикуется впервые.