Перед самым уходом из редакции «Комсомольской правды» Гайдара встретил фотокорреспондент Сергей Васин и сказал, что хочет сфотографировать его. Аркадий Петрович согласился. И Васин сделал последний «штатский» снимок писателя. Гайдар выглядит на нем вдохновенным и сильным.
...В дни, когда Аркадий Петрович просился на фронт, а его не брали, он зашел к своему другу Ивану Игнатьевичу Халтурину.
Тот жил в писательском доме в Лаврушинском переулке, напротив Третьяковской галереи.
— Аркадий, — спросил его Иван Игнатьевич, — зачем тебе непременно сейчас ехать на фронт?
Гайдар посмотрел на него. Помолчал. Подошел к широко распахнутому окну, из которого открывался вид на Замоскворечье. За несколькими рядами домов виднелся кинотеатр «Ударник». На фронтоне его висел рисованный щит, изображавший мальчика и девочку в пионерских галстуках. Там шел фильм «Тимур и его команда».
— Видишь? — спросил Аркадий Петрович, показывая на щит. — Вот я сейчас пойду от тебя мимо «Ударника» и почти наверняка встречу ребят, которые смотрели фильм. И они могут спросить меня: «Аркадий Петрович, почему в своих книгах, которые мы прочли, и в этом вот фильме вы учили нас быть готовыми к борьбе с врагом в любую минуту. А сейчас, когда такая минута, такой час пришел, сами вы здесь, в тылу?»
...Начались сборы. В большом магазине на Арбате Аркадий Петрович купил вещевой мешок с карманами, полевую сумку, бинокль, фляжку и много других необходимых в походе вещей.
Теперь можно было ехать.
В последний вечер, сидя в кругу близких друзей в маленькой уютной квартире Фраерманов за тем самым столом, «за которым бывало читано им столько новых страниц, столько высказано было заветных мыслей, столько начертано исполненных и неисполненных планов, — в этот последний прощальный вечер он тоже говорил о книгах.
Он не жаловался на то, что мало сделал в жизни... Он говорил о том, что если останется жив, то напишет еще много книг, о которых советские люди будут судить неплохо. Он чувствовал в себе силу».[4]
ГЛАВА V. ПО ВОЕННОЙ ДОРОГЕ
Никогда не упускайте возможности вернуться на те маршруты, которые глубоко запали в ваше сердце.
В. А. Арсеньев
21 июля Гайдар уезжал. Огромный состав — без гудка, без сигнала — дернулся и медленно, очень медленно, чтобы все отъезжающие успели прыгнуть в вагоны, пошел вдоль платформы. Высунувшись из окна почти до пояса, Аркадий Петрович долго махал Доре Матвеевне и Жене. Тимура на вокзале не было. Он к тому времени уехал в Чистополь.
В первые дни войны Тимур приехал к отцу в Болшево. Гайдар заканчивал с Кулешовым сценарий. По загадочно-взволнованному виду сына Аркадий Петрович понял, что прибыл он неспроста, но расспрашивать не стал, ожидая, пока Тимур все скажет сам.
И Тимур сказал: он решил ехать на фронт. И посмотрел на отца, не сомневаясь, что отец обрадуется и похвалит.
— Подожди... не спеши, — с неожиданной печалью ответил Гайдар.
— Ты, папка, хи-итрый, — заволновался сын, — когда тебе в гражданскую было пятнадцать, ты уже ротой командовал, а когда мне скоро будет пятнадцать, — то «подожди, не спеши».
— Этой войны, Тимурка, всем досыта хватит... И до тебя еще очередь дойдет... Навоюешься...
...Вопреки ожиданиям поезд не стал набирать скорость, а неторопливо пополз, постукивая колесами, пока вовсе не остановился и не пошел назад, на запасной путь, где и простоял до позднего вечера, пропуская товарные.
А когда уже совсем стемнело и настала пора, судя по обещаниям начальника эшелона, трогаться, завыли сирены. Вторя им, отрывисто, оглушающе, со всех сторон загудели паровозы. В небе заметались, то скрещиваясь, то расходясь, лучи прожекторов. Над самыми домами пронеслись истребители. Где-то совсем близко забили скорострельные зенитки. Звук у них был такой, словно по крыше стучали чем-то железным.
Это был первый налет фашистской авиации на Москву. Лишь на другой день стало известно, что самолетам не удалось прорваться к столице. Но для Гайдара и для всех, кто ехал с ним, налет был первой встречей с врагом.
Прозвучал отбой. Аркадий Петрович лег на свою полку и уснул. А когда проснулся, поезд шел уже украинскими степями. Белые хаты, желтеющая рожь, золотистые подсолнухи — от всего веяло таким покоем, что минувшая ночь казалась сном. Но покой был обманчив, и мирные хаты с подсолнухами могли стать декорацией любых неожиданных событий, как то бывало уже не раз.
Очень ранней весной 1919 года пятнадцатилетний Аркаша Голиков, слушатель первого взвода первой роты Командных курсов Красной Армии, ехал по той же дороге. Рядом с ним, у открытых дверей теплушки, сидели новые его товарищи, чуть старше по возрасту, чем он.
4
Р. Фраерман, «Наш Гайдар» в кн. «Жизнь и творчество А. П. Гайдара». Детгиз, М.—Л., 1951, стр. 96.