С правого фланга, где держала оборону 2-я рота слышалась бешеная пальба. Она ни на минуту не утихала. Слышны были взрывы гранат; там шел жаркий бой.
Сыдыков смотрел в бинокль.
— Идут цепи. Приготовиться к бою! Стрелять только по команде! — распорядился Нурым.
Вот и автоматчики. Они в двухстах метрах. Их мундиры сливаются с зеленью кустов. Партизаны замерли в ожидании команды. Пулеметчик Гриша плотно прижался к «максиму» и смотрит через щит на движущиеся фигуры карателей. Гитлеровцы уже в ста метрах. Слышен их говор. Сыдыков дает команду:
— По фашистам, огонь!
Ливень свинца обрушивается на карателей. Видно, как они падают от метких пулеметных и автоматных очередей. Дрогнули цепи фашистов, с криком откатываются назад.
— Вперед! — раздается команда ротного.
Партизаны, прижимаясь к деревьям, поливая автоматным и пулеметным огнем бегущих карателей, мелкими перебежками ринулись вперед. Сыдыков настолько увлекся боем, что не заметил, как к нему подошел связной.
— Товарищ Сыдыков! Я от командира отряда. Он велел передать, что на левом фланге все атаки карателей отбиты, враг откатывается. Командир просил узнать, какие будут донесения.
— Передайте командиру: бить фашистов до полного разгрома, — крикнул Сыдыков.
Каратели залегли. На какое-то мгновение пальба прекратилась. Нурым подошел к пулеметчику и спросил его:
— Ну, как дела?
— Пулемет сильно греется, — ответил тот.
— Ничего, держись, твой «максим» должен работать безотказно, — проговорил Сыдыков.
Неожиданно из тыла раздалась автоматная очередь. Пули со свистом пролетели над головой Нурыма. Он прижался к разлапистой ели и стал всматриваться в сторону, откуда прозвучала автоматная очередь. Подполз партизан и прокричал:
— Ложитесь, командир! Там фашистская кукушка.
— Да, гад, просочился в наш тыл. Он может наделать беды, — покачал головой сержант Сидоров.
Опять ударила короткая очередь. Сержант схватился за ногу.
— Гад, ногу прошил, — морщась от боли, проговорил он.
Грянул выстрел. На землю с толстой ели упало мертвое тело гитлеровца.
Со свистом пролетели мины над головой и разорвались недалеко от пулеметного расчета.
— Пулеметчик убит! — крикнул кто-то из партизан.
Сыдыков подбежал к пулеметчику. Он лежал мертвый, уронив голову на пулемет. Глаза Нурыма сверкнули гневом.
— Отомстим за тебя, дорогой товарищ! — процедил он.
Каратели, открыв убийственный пулеметный и минометный огонь, предприняли атаку. Они шли во весь рост. За пулемет лег ротный. В его руках «максим» веером чесал по фашистским цепям. Первые цепи рассыпались, но их сменяли другие.
— Психическую захотели, — проговорил Сыдыков. — Рубанем, товарищи, по психической!
Заработали пулеметы, затрещали винтовочные выстрелы, в ход пошли гранаты. С левого фланга, прорвав цепи карателей, с криком «ура» вел в атаку партизан командир отряда. Фашисты дрогнули и бросились наутек.
— В атаку! Вперед! — прозвучал голос Сыдыкова. И он с маузером в руке поднялся во весь рост.
Партизаны в едином порыве вслед за своим командиром ринулись в атаку.
— Бей! Бей гадов! — слышались голоса партизан.
Когда Сыдыков с ротой достиг опушки леса, с правого фланга подходили бойцы 2-й роты. Размахивая шапками, они бежали навстречу друг другу. Громкоголосое «ура» катилось по лесу. А в это время на шоссе заурчали моторы. Разбитые каратели спасались бегством на автомашинах.
Бой шел девять часов. Было убито более ста фашистов. Партизны устали, но, окрыленные победой, они бодро шагали по лесным тропам. Тихо стало в лесу, только по-прежнему шумели сосны — немые свидетели жаркого боя.
…В конце июля, после разгрома крупной карательной экспедиции фашистов у села Озито, партизаны нанесли еще один сильный удар по гитлеровцам.
Партизанская армия брестской зоны ни днем ни ночью не давала покоя фашистским оккупантам. В августе партизаны совершили внезапный налет на станцию Каменка на железнодоржной магистрали Брест — Ковель, разгромили крупный фашистский гарнизон и взорвали водокачку.
Старый прибугский бор. Тонкими извилистыми нитями вьются укрытые таинственные партизанские стежки. В глубине леса разместился партизанский лагерь. Вокруг тихо. Только ветер, забравшись в высокие вершины деревьев, чуть клонит их к долу и шепчется с игольниками сосен. Часовые, с карабинами наперевес, молча стоят на своих постах.
Сыдыкову не спалось. Он не раз выходил из своей палатки и долго любовался прелестью летней ночи, яркими звездами и бледным месяцем.