Остановившись и вспомнив о том, что я совсем недавно слышал по нашему радио у Котова, я продолжил:
— В тылу Красной Армии возрождаются все новые и новые заводы, которые мы были вынуждены эвакуировать в глубокий тыл на Урал и в Сибирь. В короткий период они были построены там и вновь стали давать фронту нужное оружие, боеприпасы, танки, авиацию, артиллерию. Даже нам, партизанам, фронт теперь может выделять некоторое количество оружия и боеприпасов. Мы это и сами с вами знаем. Мы совсем недавно получили такое оружие. К нам прилетал наш самолет. Вот оно, наше советское оружие, изготовленное тружениками нашего тыла, — и я поднял над головой свой новенький автомат, а затем поцеловал его. Возгласы одобрения услышал я от своих товарищей.
— А сейчас, товарищи, я думаю: хоть на фронтах идут местные бои, наша Красная Армия готовится к новым наступательным операциям.
Неожиданно во время моего рассказа, где-то в стороне между Яновым и Серковицами, послышались пулеметные очереди и одиночные выстрелы из винтовок. Мы сразу насторожились, и я приказал всем вернуться в лагерь. Пока мы шли к лагерю, стрельба в той стороне прекратилась. Когда мы вернулись, то там уже врача и Лизы Евсеенко не было, а наши девушки сидели около палатки командира и о чем-то шептались. Я подошел к сестрам Родионовым и тихонько спросил:
— Ну как, все благополучно? Как она себя чувствует?
— Ничего, все вроде обошлось. Она, кажется, заснула.
— Как же она решилась на это без Николая?
— Мы не знаем.
Снова, но уже теперь в стороне Взносного, началась пулеметно-ружейная стрельба. Я понял, что это недалеко от лагеря нашей бригады, значит, они ведут бой. И решил послать двух разведчиков установить, что там за бой и где теперь вся наша бригада. Разведчики уехали, а бой под Взносном периодически то затихал, то нарастал с новой силой. Так продолжалось до самого вечера. Когда солнце село за лесом, приехали разведчики и доложили:
— Товарищ комиссар, днем немцы пришли во Взносное, наши хлопцы, стоящие на посту, открыли по ним огонь. Но каратели заняли выгодные позиции, и бой длился долго. Потом, увидев, что в лес немцы идти не собираются, наши прекратили огонь, чтобы не тратить даром патроны. Немцы тоже перестали стрелять, а затем собрали жителей деревни, под их прикрытием вышли на край ее и начали копать окопы. Под вечер к ним подошла подмога, и они снова открыли по лесу бесприцельный огонь, одновременно продолжая копать окопы. Там немцы остались и на ночь. Наши все пока еще находятся в своем лагере, хотя немцы теперь совсем близко, и Гудков нам сказал: «Вы там оставайтесь на своем месте».
Утром приехал Агапоненко с разведчиками и сразу же пошел в свою палатку. Он, видимо, уже знал, что у Шуры были врач и Лиза. С полчаса он пробыл в палатке, а потом вышел из нее мрачный и как-то сразу осунувшийся. Он долго сидел у костра, схватившись за голову руками, и молчал. Потом, как бы опомнившись, подозвал меня:
— Володя! Шура кричала вчера, когда у нее был врач?
— Я не знаю. Мы, все мужчины, в это время ушли на опушку леса.
— Ну и хорошо. Ты правильно сделал, что увел их из лагеря.
— Как она себя чувствует?
— Ничего, улыбается, — грустно ответил он, а потом, немного помолчав, сказал: — Мы сегодня ночью в Серковицах чуть на немцев не натолкнулись. Хорошо, что нас предупредили в Ревятичах, что там немцы. Это все Егор Короткевич, попросил меня заехать к его родным в Ревятичи, а то мы обязательно бы поехали через Серковицы. Там немцы всю ночь ракетами бросались.
— А ты знаешь, Николай, немцы эту ночь и во Взносном были. Они там копали весь день окопы и обстреливали из пулеметов наш лес.
— А где сейчас бригада?
— Все на своих местах под Взносном.
— Что это немцы затеяли? В лес не пошли и копали, говоришь, окопы вокруг Взносного? Уж не хотят ли они здесь гарнизон свои поставить? А ну-ка, давай посмотрим по карте. — И он развернул карту Толочинского района. — По всей видимости, они хотят заблокировать единственные две дороги, идущие через Бук. Значит, они решили поставить гарнизоны во Взносном и в Серковицах, как раз через них и можно проехать на эти две дороги.
Через два дня опасения Агапоненко подтвердились. Немцы действительно прочно закрепились во Взносном и в Серковицах. Мало того, они временами стали обстреливать со Взносного лес из пушки, установленной в этой деревне.
Эта новость о гарнизонах немцев у самой базы бригады сильно всполошила всех. Раньше мы на Буку чувствовали себя сравнительно спокойно. Самый ближайший гарнизон противника находился в Обольцах, это в пяти километрах от нашей базы. На юге был гарнизон только в Соколине, а на западной стороне Бука — в Волосове. Но все они были сравнительно малочисленными и не тревожили нас. Кроме этих гарнизонов на северной стороне Бука в Белице, Немойце и Рясно также были гарнизоны противника, но они все время подвергались нападению со стороны местных партизан, леоновцев и заслоновцев, и им было не до нас. До этого времени мы выходили на задания с Бука в основном в сторону южных гарнизонов противника: Соколино, Михайловщина, Озерцы, Толочин, Райцы, Муравичи и Плоское, а также на железнодорожную магистраль Минск — Орша. Оттуда мы возвращались на Бук, как в глубокий тыл, где тревожно было только в дни больших карательных экспедиций противника. А теперь обстановка резко изменилась, и Гудков приказал бригаде перебазироваться на западную сторону Бука, под Лавреновичи. И вот теперь все отряды бригады остановились немного южнее нашего лагеря разведчиков.