— Эй, ребята, давайте немного отдохнем, — предложил Цымбал.
— Да, пора передохнуть, — подтвердил я.
Сбросив со своих плеч мешки с гусями, мы прилегли на краю дороги под высокими соснами. Бессонная ночь и сильная усталость оказали свое воздействие. Мы даже не заметили, как почти мгновенно все заснули крепким сном. Сколько времени мы проспали, не знаем, но на нас натолкнулся один из местных жителей, который шел в том же направлении, куда и мы. Увидев нас неподвижно лежащими в лесу в разных позах, он подумал, что это лежат партизаны, убитые немцами. Но когда подошел поближе к нам и увидел, что мы крепко спим почти на самой дороге, тогда решил разбудить нас, так как боялся, что нас сонных могут застать немцы.
Мы так крепко спали, что он еле-еле нас разбудил. Заспанные и перепуганные неожиданным появлением неизвестного нам человека, мы уже схватились за свои автоматы, но потом, убедившись, что этот мужчина нас разбудил с благими намерениями, и окончательно проснувшись, мы спросили его:
— Скажите, далеко еще до ближайшей деревни?
— Нет, километров пять, не больше.
— А там поблизости есть немцы или полицаи?
— Нет там сейчас никого, ни немцев, ни полицаев, ни партизан, — ответил он, а потом предложил: — Пойдемте со мной, я как раз иду в ту деревню, которая стоит на берегу озера Селява.
С трудом поднявшись и еле передвигая свои затекшие ноги, мы двинулись вслед за ним.
— Слушай, Андрей, — сказал я, — что-то у меня неладно с ногами. Они совсем меня не слушаются.
— Я и вижу, что ты еле переставляешь их. Я еще подумал, что с тобой такое происходит? Ну, давай пойдем потихоньку. Как-нибудь дойдем эти пять километров.
Мы с Андреем сильно отстали от своих товарищей, которые теперь шли впереди с нашим проводником. Часа два шли мы эти пять километров. Наконец впереди показалась небольшая деревня дворов в двадцать, а может быть, и меньше, стоящая прямо на берегу озера. Это была деревня Худово. Придя в нее, я больше не мог терпеть сильной боли в ногах и тут же решил снять сапоги и посмотреть, что там с ними происходит. С помощью своих товарищей я еле смог снять с сильно отекших ног эти сапоги. Когда посмотрел на обнаженные ноги, то увидел, что они сильно отекли и посинели, а в отдельных местах были какие-то язвы. К вечеру ноги так сильно распухли, что уже сапоги я больше одеть не мог. Наш проводник, оказавшийся приветливым хозяином дома, в котором мы остановились, принес со двора телячью кожу, из которой выкроил и сделал мне что-то похожее на лапти. Обувшись в эту примитивную обувь и согрев в ней свои больные ноги, я почувствовал некоторое облегчение.
Мы с Андреем решили остановиться в этой деревне и произвести тщательную разведку во все стороны. Деревня Худово, где мы остановились маленьким партизанским гарнизоном, располагалась на западном берегу озера Селява, а на противоположном берегу, несколько севернее, оказалось, находится деревня Колодница, в которой мы были со своим отрядом до начала блокады.
Прошло несколько дней, и наш небольшой отряд пополнился новыми партизанами, пришедшими из блокады. Здесь были и гудковцы, и леоновцы, и заслоновцы, и партизаны из других бригад. Проверить прибывших к нам людей, действительно ли они партизаны, было очень трудно, но мы верили им, так как видели их осунувшиеся и сильно исхудавшие лица, когда они появились в нашей деревне. Они нам рассказывали обо всех тех переживаниях, которые им пришлось испытать в блокаде. Местные жители деревни, слушая рассказы пришедших партизан, все больше и больше проникались к ним своим теплом и доброжелательством, как к людям, попавшим в большую беду. Подростки и старики деревни организовали рыболовецкую бригаду и ловили для нас в озере рыбу. Женщины делились с нами теми скудными запасами картошки и других продуктов, которые еще остались у них после зимы. Одним словом, приняли нас в этой деревне, как своих близких и родных.
16 июня наш неутомимый Василий «Хорек» со своими товарищами привел из соседнего леса армейскую группу наших разведчиков-парашютистов. Во время их допроса мы узнали, что они направлены командованием нашей армии на разведку в те районы, которые были оставлены партизанами во время блокады, чтобы выяснить, какова теперь военная обстановка в занятых немцами партизанских районах. Командир группы парашютистов нам сообщил:
— Товарищ командир отряда, у нас случилось несчастье. Во время приземления в лесу разбилась о ствол сосны наша рация. Запасных ламп нет. Мы потеряли всякую связь с нашим штабом. Вы не можете нам помочь?