Получив это задание, я решил пройтись по деревне и узнать, все ли мои товарищи хорошо устроились с жильем и как обстоит дело с питанием. Проходя по деревне, я неожиданно увидел сидящих на завалинке одной хаты знакомых мне девушек из другого отряда, и среди них была одна, которая находилась в госпитале на том самом островке в болоте. Она была санитаркой этого госпиталя. Я очень обрадовался этой встрече и решил узнать, как ей удалось вырваться от немцев, что произошло с Францем? И вот что она мне рассказала:
— Немцы схватили нас на острове и погнали в сторону линии блокады, а потом под конвоем пригнали в Лепель и посадили в общую тюремную камеру. С нами вместе был и Франц Питч. Он пытался нам сказать, что во всем случившемся виноват только он. Что он должен был предупредить штаб бригады о приходе на остров этого немца с мальчиком, а он этого не сделал. Через два дня нас поодиночке немцы стали допрашивать и особенно долго допрашивали Франца. Его сильно били во время допроса. Когда его, избитого, приводили в камеру и вталкивали к нам, то он нам говорил: «Медхен, крепко держись!» И что-то еще говорил, но мы его плохо понимали. Что-то он вспоминал вас, товарищ комиссар, но что он хотел передать вам, мы не поняли. Мы поняли только, что он нам говорил: «Не падайте духом, все будет хорошо». Прошло несколько дней нашего заключения, и через решетку окна в камере до нас стали доходить слабые звуки артиллерийской канонады. Мы поняли, что это наступают наши. Франц тоже прислушивался и улыбался грустно. Он чувствовал, что ему приходит конец. За день до прихода Красной Армии в Лепель немцы вывели Франца во двор тюрьмы, где уже стояла виселица. Там его и еще нескольких наших партизан и подпольщиков немцы в спешном порядке повесили, а нас всех вывели во двор тюрьмы, построили и под усиленным конвоем погнали на запад. Мы шли медленно, выигрывая время, а немцы спешили и все время кричали на нас: «Шнель, шнель!» Неожиданно, когда мы шли по дороге полем, на котором росла высокая рожь, а рядом был лес, из-за него на бреющем полете вылетели наши краснозвездные самолеты, которые стали обстреливать нашу колонну. Немцы с перепугу бросили нас и побежали по полю в высокую рожь. Мы не стали их ждать и тоже побежали по полю в лес. Так нам удалось спастись от гитлеровского плена.
— Значит, Франц погиб? — грустно переспросил я.
— Да, Франц погиб в Лепельской тюрьме.
— Это очень прискорбно, — заявил я.
11 июля 1944 года бригада была расформирована, и каждому из нас были выданы продукты питания в виде соленого сала и денежное вознаграждение. Было приказано всем партизанам сдать оружие и построиться. Затем был зачитан приказ, согласно которому часть руководителей партизанских отрядов и партизан были демобилизованы из армии и направлены на партийно-хозяйственную работу по восстановлению народного хозяйства Белоруссии. Мне дали направление в отдел кадров ЦК КП Белоруссии. Я поехал в Гомель, а потом в Минск. Многие мои товарищи были призваны в ряды Красной Армии и сражались против гитлеровских войск до конца войны.
Пятьдесят семь лет спустя
— Вот и подошли к концу Ваши «Записки», Владимир Петрович. Думаю, читателям будет интересно узнать, что же было дальше, как Вам пришла идея написать книгу и как Вы работали над ней.
— Хорошо, Сусанна Владимировна, если Вы так считаете, то я попробую очень коротко рассказать об этом. После расформирования нашей бригады 11 июля 1944 г. я был направлен в Минск в отдел кадров ЦК КП Белоруссии, где мне предложили работать на Минском станкостроительном заводе им. С. М. Кирова начальником литейного цеха. Он в первый же день войны был разрушен гитлеровской авиацией. Пришлось с оставшимися рабочими завода восстанавливать этот цех и одновременно готовить кадры для работы литейщиками в нем. В июне 1945 г. цех начал выдавать продукцию для народного хозяйства республики. Это был первый и единственный цех на всю Белоруссию.
В конце октября 1944 г. я был в командировке в Москве, по окончании которой получил отпуск на 3 дня и съездил в Егорьевск к Ире и в Дубровку к родителям. С Ирой мы поженились и уехали в Минск. В марте 1946 г. мы вернулись в г. Егорьевск, где я снова стал работать преподавателем специальных дисциплин в станкостроительном техникуме. В 1962 г. я успешно окончил заочный Машиностроительный институт (ВЗМИ), стал работать в нем старшим преподавателем. С Ирой мы прожили долгую жизнь в любви, дружбе и согласии. У нас родилось двое детей, дочь Галя и сын Володя. К сожалению, вот уже четвертый год я один, в 1998 г. после тяжелой продолжительной болезни моя дорогая жена Ира ушла из жизни.