— Какие ставки идут на Хеллбоя против Странника? — спросил он у бледного главы букмекеров. Через несколько секунд на комм пришел ответ: "1:12".
Заремба направился к варку, который, сидя в ложе напротив, смотрел, как черномазая цыганка вытирает лицо Странника — по всей видимости, своего любовника — мокрым полотенцем.
— Что ж это вы так, — сказал Заремба, — а почему не один к сорока?
— Так ведь сие от нас не зависит, — улыбнулся варк. Нагло так улыбнулся.
— А остальное — зависит?
Варк улыбнулся еще шире.
— Чего вы хотите, пан Заремба?
— Чтобы вы перестали валять дурака.
— В каком смысле? — Казалось, шире хлебало варка разъехаться уже не может, а поди ж ты.
— В прямом. На чужом поле только дурак жнет. А дураков здесь не любят.
Улыбочка варка стала малость поуже, но какой-то уж совсем зловещий оттенок появился в ней.
— Вы чувствуете фрустрацию? Вы потеряли большие деньги? Хотите об этом поговорить? Пан Заремба, я не нарушал никаких соглашений с вами. Разве мы замостырили эти бои? Нет, они прошли сравнительно честно. Вы недооценили моих бойцов? Это ваши проблемы. Но если бои не были замостырены, почему вы вложили деньги своего синдиката в эти ставки? Ответ, подозреваю, таков: вы с самого начала были твердо намерены не дать нам забрать выигрыш. Мы готовы и к этому. Начнем стрелять или вы сейчас приведете Хеллбоя и мы уедем с ним, оставив вашу кассу в неприкосновенности и забрав только свое?
— Вы сами знаете, что это невозможно, — сквозь зубы ответил гангстер. — Бой нельзя отменить.
— Именно. — Варк кивнул и выключил улыбку. — Но что мы будем делать после боя?
— Хотите сделать ставку?
— Последнюю? Решающую? Весь наш выигрыш сегодняшнего вечера против… чего?
— Против вас.
Тут варк просто расхохотался — несколько искусственно, но громко.
— Предложите нам что-нибудь, чего у нас нет.
— У вас, например, нет Хеллбоя. Вы только что предпочли взять за него деньгами.
— Мы потеряли на нем деньги, — пожал плечами варк. — А теперь вернули. Нас устраивает любой вариант.
Заремба слегка занервничал. Хеллбой был расходным материалом, от него следовало избавиться по окончании боев. За него бы не спросили. За деньги спросят.
Только… только слишком быстро пришелец отказался.
— Хеллбой против вашего сегодняшнего выигрыша, — сказал Заремба. — Согласны?
— Вы играете на моем азарте, — вздохнул вампир. Достал из кармана карточку, вставил ее в новенький дорогой комм. — Но после начала боев система заблокирована. Ставки не принимаются.
— Не проблема. — Заремба вызвал админа по комму и приказал разблокировать систему. Главное, чтобы денежки варка оказались в кассе, а там…
— Есть, — сказал Антон в "ракушке". — Я в системе.
— Не подведи, Странник, — сказал Игорь Энею.
Если бы Антону не удалось прорваться, он сказал бы: "Мы на тебя рассчитываем", и это значило бы: прямо сейчас берем Зарембу в заложники и требуем кассу.
Парень молча кивнул. На ринге он казался старше, а теперь Заремба увидел, что он совсем мальчишка. Но если в таком возрасте он так опытен, значит, в деле уже давно. И школа — вот этого уже не сыграть, не изобразить. Школа та же самая, что у Хеллбоя. Школа спецчастей, созданных для противостояния варкам. И отслужить полный срок контракта в этом возрасте цыганенок не мог никак. Значит… значит…
Он коротко поклонился высокому господину и вернулся к своему краю ринга, куда как раз двое охранников подвели Хеллбоя.
— Ты учил этого мальчишку?
— Его чему-нибудь научишь… Там в голове извилин нет, одни годовые кольца.
— Вот сейчас ты мне это и продемонстрируешь. Гроза не смог — я уж не знаю почему. А ты… один из вас покинет ринг мертвым, понятно? Если не он, то ты. — Заремба повернулся к охранникам. — Вы слышали меня?
Если бы Игорь это услышал, он был бы счастлив. Впрочем, он и так был счастлив — из угла полыхнуло таким возмущением, что его, наверное, на улице было видно. Последняя переменная, самая нервная и малопредсказуемая — Хеллбой, — встала на место.
— Он зол как черт, — шепнул Цумэ, чуть наклонившись к Энею.
Эней встал и пошел к дверце. Хеллбой был уже на ринге, в середине.
— Ты что же, щенок, — громко спросил он, — думаешь, что сможешь меня завалить?
— Тебя завалит твоя печень, — ответил Эней. — Я только подтолкну немножко.
— Считай, что твоя печень уже паштет.
По команде рефери они схлестнулись. "Т-твою мать!" — мысленно сказал Игорь. Он впервые такое видел. Двое на арене, смачно выдавая и получая на орехи, излучали чистую радость, у Хеллбоя даже запах, кажется, выровнялся. Зато от Зарембы на весь зал несло темной тухлой яростью. В отличие от большинства зрителей распорядитель прекрасно понимал, что на ринге творится цирк. Белый клоун и рыжий клоун мутузят друг дружку воздушными шариками. Потому что, будь хоть один удар нанесен — нет, не в полную силу, в треть силы, — кто-то из бойцов был бы уже без сознания.
Поэтому, когда Хеллбой провел серию из четырех ударов, в результате которой Эней оказался в углу — на решетке — на коленях — на полу вниз лицом, Заремба казался потрясенным.
Хеллбой поднял поверженного противника над головой за шею и за штаны и вышвырнул через решетку прямо на Игоря и Мэй с Десперадо.
— Ну что, ты доволен? — зарычал он на Зарембу, подходя к двери. — Доволен наконец?!
— Давай, — сказал Игорь в ларингофон. Лучшей диспозиции им было уже не дождаться.
— У меня ставка пропала из кассы! — завопил Антон.
Началась паника. Народ похватался за свои коммы, проверяя, и, по мере того как обнаруживалась недостача, в зале нарастал тревожный ропот, переходящий в вой и затем в рев:
— Верните деньги!
На бои без правил ходит публика решительная. Или воображающая себя таковой. Стерпеть жульничество устроителей? Да еще после наглой букмекерской аферы на первых двух боях? Да за кого они нас принимают? За сусликов?
На этом фоне мало кто заметил, что избитый противником в тряпочку цыганок чудом воскрес и сделал Хеллбою знак: сюда! Дважды просить не пришлось: в полтора прыжка Хеллбой оказался на верху решетки и соскочил с другой стороны.
— Это цыгане! Цыгане! — закричал Заремба, но было уже поздно: и его, и охрану смяли.
Толпа распалась надвое: большая часть кинулась к Зарембе и быкам, меньшая — к букмекерам, принимавшим ставки наличными. Путь к выходу был почти свободен, а те, кто понесся к дверям — самые умные, решил Игорь, — расступились, пропуская высокого господина и Хеллбоя.
За пультом тем временем кто-то очнулся и включил противопожарную систему. В зал хлынула пена.
— Все, — сказал Игорь. — Теперь они до вечера не разберутся, кто из них лучше знал богословие.
— Вас будут ждать на улице, — сказал Хеллбой.
— Знаем. Антоха!
— В туалете. — Антон, одетый девицей, с подведенными глазами, подмигнул и пояснил: — В женском.
— Я в окно не пролезу! — прорычал Хеллбой.
— Сейчас там будет дверь, — сказал Игорь, провожая взглядом убегающих по коридору Антона и Мэй.
"Готов", — шепнул Кен в "ракушке". Это значило, что шнур на внешней стороне дома уложен и взрыватель на месте. Точно такой же шнур, окрашенный под цвет штукатурки, обходил по периметру секцию стены в женском туалете — Мэй Дэй постаралась еще при первом визите.
Оставалось надеяться, что хозяева за это время не заметили архитектурного излишества и не нахимичили с ним. То есть объект-то был на месте, и маячок тоже, а вот что с чем соединялось… это мы сейчас узнаем.
— Счет, — сказал Антон. — Раз, два… глаза!
Даже с закрытыми глазами было видно, именно видно, как белый огонь пробежал по стене. Воздух в коридоре дернулся. Пирошнур. Два пирошнура с обеих сторон стены. Игорь пронесся мимо Антона, толкнул оплавленную секцию. Она не упала одним куском, а как-то ссыпалась вниз.