Темка повернулся и вытянул шею. Даже привстал на носки.
— Аня! — крикнул он через весь пустой зал.
— Да?
Девушка отвлеклась от заказа, который собирала, и выпрямилась.
— Аня, а кто у вас делает тирамису?
— Резван Иванович, — сказала Аня.
— А он кто, тирамисер?
Аня заулыбалась.
— Нет, Тема, он — повар.
— А специальных тирамисеров у вас нет? — не сдавался Темка.
— Нет.
Аня — темная юбка, белая блузка с коротким рукавом — постукивая каблучками, с подносом вышла из-за стойки. По высокому бокалу с молочным коктейлем достались Нике и Темке, перед Андреем встала чашка с горячим, густо пахнущим кофе, три блюдца с пирожными украсили центр стола.
— И чек.
Андрей посмотрел в клочок бумаги с отпечатавшимися цифрами и полез за карточкой в карман куртки. Темка уже заполз на стул с ногами и присосался к соломинке, торчащей из своего бокала.
— Вкуснотища!
— Холодный? — спросила Ника.
— Чуть-чуть, — ответил Темка и повернул голову к Ане. — Если мороженое нельзя, то коктейль же можно? — спросил он.
— Ну, если осторожно… — сказала девушка. — Только пить нужно маленькими глотками.
Терминал у нее был с собой. Пискнув, он принял карточку, Андрей ввел пин-код и через несколько секунд обзавелся еще одним чеком.
— Спасибо, — сказала Аня.
— Спасибо вам, — сказала Ника.
Темка ел тирамису, закатывая глаза, причмокивая, облизывая губы и всячески показывая, как ему вкусно. Просто театр одного малолетнего актера. Тирамису он любил и хотел, чтобы родители присоединились к его восторгам.
— Пап, ну скажи, что вкусно! — просил он, размахивая облепленной кремом ложечкой.
— Вкусно, — кивнул Андрей.
— А ты, мам?
— Замечательное пирожное, — сказала Ника. — Только очень сладкое. Я так, пожалуй, с вами лишний вес наберу.
Темка с живостью поднырнул под ее руку.
— Мама, хочешь, я тебя спасу?
Это было смешно. На щеке у Темки застыл мазок тирамису, один глаз он прищурил, и не рассмеяться было невозможно.
— Хорошо, — со смехом подвинула ему блюдце Ника, — спасай.
— Мама, — проникновенно сказал Темка, — я делаю это только ради тебя. Знаешь, почему? Потому что я тебя очень люблю.
— Хорошо, Темочка.
Темка вытянул блюдце из-под руки. Ника смотрела на сына с тихой нежностью. Андрей показал ей глазами: хочешь мое? У него оставалась еще половина. Но жена мягко качнула головой.
— Тирамису, — рассуждал Темка в промежутке между отделением ложкой куска Никиного пирожного и отправкой его в рот. — Это значит — взбодри меня. Значит, тира — взбодри, а мису — это меня.
— Логично, — сказал Андрей.
— И очень вкусно.
В кафе вошли парень с девушкой. Парень был высокий, полный, щекастый, определенно, любитель сладкого. Девушка была худой и носила большие круглые очки и туфли на высокой платформе. Парочка смотрелась и трогательно, и комично.
На плече у девушки висела большая розовая сумка. Андрей подумал, что в такую сумку можно запихнуть прорву аппаратуры. Клипсу в ухо, сверхчувствительный микрофон — под мышку. Еще какие-нибудь измерители — вторым, под газетку, слоем, направленный датчик частоты сердцебиения, детектор, сука, лжи. Почему они не могут оставить нас в покое? Так можно и с ума сойти.
Андрей выдохнул, наклонился к Темке:
— Ну, что, идем домой?
Сын посмотрел на отца.
— Да, пап.
— Это вам, молодой человек, — сказала ему Ника, передавая влажную салфетку.
Темка неловко вытерся, загнав пятнышко тирамису на висок. Там оно превратилось в запятую.
— Фу, мокрая! — сморщился Темка.
— Слева, у глаза, — сказал ему Андрей.
— Пап, вытри ты. Я же не вижу.
— Давай.
Андрей в несколько движений уничтожил запятую и привел мордочку сына в подобающий вид. Темка морщился, словно у него брали кровь из пальца.
— Пап, ну все?
— Все.
Андрей скомкал салфетку. Темка допил остатки коктейля и обозрел блюдца.
— Папа, ты съел целое пирожное? А я — одно с половиной! И съел бы еще два. Нет, два с половиной!
— Ты силен, — сказал Андрей.
Темка соскочил на пол и, подняв руки, встал в позу силача.
— Хочешь потрогать бицепс?
— Я верю, — улыбнулся Андрей под взглядами стоящей у прилавка парочки.
— Мам, а ты?
Темка повернулся.
— Ну, давай посмотрим, что там у тебя, — Ника потрогала плечо сына. — Ого. Кажется, рукав скоро не выдержит и треснет.
— Ф-фух! — сказал Темка, опуская руки. — Я уже устал держать.
— Застегнешься? — спросила Ника.
— Не, я так.