Смог бы он так? Дали б попробовать, Андрей и сказал бы. А вообще, конечно, ненависть давно зрела. Уже и полиция с ювенальщиками, по слухам, не в охотку работает. У полиции тоже дети.
Прижимая листок к груди, Андрей забежал в подъезд, на бегу достал ключи. Последняя ступенька, площадка, дверь. Ключ никак не хотел попадать в замочную скважину.
— Андрей Викторович, а что случилось?
Соседка выглядывала из двери своей квартиры, участливо состроив физиономию.
— Все в порядке, Лидия Тимофеевна.
У Андрея хватило сил на улыбку.
— А Темочка?
— Он с Никой. В кафе.
— А вы что-то забыли, да?
— Забыл.
Андрей сжал-разжал пальцы, вдохнул и вставил ключ в замок. Дверь на себя, дверь за собой, отрезая лебезящее: «Очень хочется Темочку у…».
Сука.
От хлопка ладонью по выключателю вспыхнул свет. Телефоны они на прогулку не брали принципиально. Дядя Саша сказал, что с них, даже выключенных, пишут любые звуки. Так Лойде лишились своего Димки, а Зарецкие — дочки. Поэтому телефоны хранились в пластиковом ящичке рядом с обувью. Пошел на работу — взял.
Андрей присел, выловил свой «самсунг» и прихватил зарядное устройство. На кухне была удобная, рядом со столом, розетка. На ходу Андрей снял рюкзак и куртку, скинул обувь. Так, что еще? Он включил телефон, сунул в розетку вилку зарядного устройства, торопливо соединил разъемы.
Уведомление — на стол. Номер… Что за тварь эта Серкалова И.Ю.? Сейчас узнаем. Палец забегал по кнопкам.
Несколько секунд Андрей слышал лишь длинные гудки дозвона. Потом что-то щелкнуло.
— Алло? — сказал он.
— Здравствуйте, — доброжелательно произнесли на том конце соединения, — вы позвонили в городской центр ювенальной защиты. Представьтесь и расскажите о цели вашего звонка. Для улучшения обслуживания все разговоры с абонентами записываются.
Взгляд Андрея остановился на рисунке, прикрепленном к дверце холодильника. Темка, когда был годом младше, нарисовал лошадь и жирафа. Оба животных были синие. По аналогии с художниками, у сына тогда бы «синий период». Других цветов он не признавал. А, нет, у лошади — желтый хвост.
И еще: звери синие, потому что им холодно.
— Мне надо поговорить с Серкаловой.
Последовала пауза. Потом голос сказал:
— Соединяю.
Андрей еще раз пробежал глазами текст уведомления.
— Серкалова. Слушаю, — раздалось в динамике.
— У меня изъяли сына, — сказал Андрей хрипло.
Он покашлял.
— Представьтесь, пожалуйста, — попросили его.
— Щукин, Андрей Викторович.
— Сын?
— Щукин Артем Андреевич.
— Мне нужен его номер в ювенальном реестре.
Андрей посмотрел в уведомление.
— Номер… — он продиктовал восемь цифр. Потом добавил громче: — Это незаконное изъятие. У нас всего одно предупреждение…
— Успокойтесь, пожалуйста, не кричите, — оборвала его Серкалова. — Разберемся. Повторите последние две цифры.
Андрей повторил, начиная испытывать к женщине на том конце темное, вымораживающее чувство. «Это же ты, ты украла моего ребенка!».
— Сейчас… вижу.
— Что видите?
— Вам было вручено уведомление.
Андрей проглотил в себе нецензурный комментарий.
— И что? — спросил он, поворачиваясь к окну. — У вас не было никакого права. Вы это понимаете? Я могу вызвать полицию.
Женщина вздохнула.
— У вас уведомление на руках?
— Да.
— Там все написано.
— Что там написано? — спросил он. — Что вы можете забрать ребенка?
— Не кричите, — сказала Серкалова. — Я ведь могу вам и предупреждение выписать. Как вы такой нервный будете ребенка воспитывать?
Андрей вжал кулак в подоконник.
— Хорошо, — сказал он. — Что написано в уведомлении?
— А вы почитайте, почитайте, Андрей… э-э… Викторович. Вашего сына всего лишь взяли на углубленное тестирование.
— Я не слепой, — сказал Андрей. — Вы не имели на это права. Среди бела дня…
Ему не хватило воздуха.
— Почему же не имели? — удивилась собеседница. — Это не изъятие, мы имеем полномочия, если подозреваем родителей…
— В чем? — выдохнул Андрей, закипая. — В чем вы все время подозреваете родителей? В том, что они — родители?
— В утаивании от ювенальных органов особенностей обращения с ребенком.
— А мы утаиваем?
— Это мы и хотели бы выяснить, — объяснила Серкалова. — Также есть подозрения, что вы воспитываете его вне принятых ценностей.
— Подозрения?
— Да.
— Доносы теперь служат подозрениями?
— Это не обязательно информационные сообщения от ваших соседей или просто болеющих за ребенка людей. Это могут быть данные расшифровок аудио и видеозаписей. Это могут быть данные психологического анализа.