— Вон, в кафе зайди, — Гриценко показал глазами на вывеску, которая темнела за лобовым стеклом.
— Я быстро.
Андрей открыл дверцу.
— Андрей, — позвала Ника, и когда он наклонился к окошку, прошептала: — Только, пожалуйста, не делай глупостей.
— Хорошо.
Андрей махнул жене рукой и нырнул под темно-зеленый тент. Несколько ступенек вниз, мутное, украшенное лампочками окно.
— Извините, — спросил он, оказавшись в помещении, расчерченном светом на стойку и проход между столиками, — у вас можно сходить в туалет?
Поясная фигура в белой рубашке и темно-синей жилетке качнулась из стороны в сторону.
— У нас нельзя. В торговом центре рядом есть.
Молодежь.
— Спасибо.
Андрей покинул кафе, показал Гриценко, вышедшему из автомобиля покурить, что идет дальше, и направился по тротуару к угловому зданию. Где этот торговый центр? Через квартал? Через улицу? Архитектура замечательная, а помочиться негде. Он завернул в подворотню на предмет пристроиться за мусорным контейнером, но решил, что таким образом все же вести себя не будет. Темка не одобрил бы.
Торговый центр, слава богу, нашелся через дом. Углубленный, втиснутый в узкое пространство цилиндр из стекла и металла зарос вывесками по самую крышу. Обувь. Сумки. Мебель. Аптека. Шаурма. Туалет почему-то имелся только на втором этаже, и Андрей, стиснув зубы, последние метры хватался за перила в отчаянном порыве — добраться, не расплескать. Еще народ — как с ума сошел.
Зато потом…
Потом, под шум воды в раковине, появилась способность мыслить шире, ясней. Вообще появилась способность мыслить. Как там Привалов и Свечников? Он, дурак, и не посмотрел в ту сторону. А они с Каменной, интересно, их отфиксировали? Дядя Саша не начал бы операцию, не убедившись в наличии «хонды». Может, как раз Гриценко и показывал себя дяде Саше? Что там, руку с сигаретой вверх выставить.
Ох. Андрей вдруг сообразил, что пока он смотрится в зеркало, спасение сына, возможно, уже вошло в заключительную фазу. Сколько там нужно времени? Пять минут? Десять? А если дядя Саша в этот момент выносит Темку на плечах и Свечников, отвлекая, путает следы? Черт! Бежал к автомобилю Андрей, наверное, быстрее, чем в поисках писсуара. Жди меня, Гриценко. Жди!
Увы, «хонда» стояла как стояла, и Темка не появился на заднем сиденье. Гриценко вынул сигаретку из зубов, спросил:
— Все?
Андрей кивнул.
— А Привалов?
— В работе. Ты садись, не маячь. Жди.
— Но они уже здесь?
Гриценко разозлился.
— Садись, тебе сказали! Трудно что ли?
— Легко!
Умяв себя на переднее сиденье, Андрей с досады громко хлопнул дверцей. Гриценко качнул головой.
— Что там? — спросила Ника.
— Ждем, — сказал ей Андрей.
Он откинул затылок на подголовник.
— Пить хочешь? — спросила Ника.
— Нет.
— Бутерброд?
— Какой к черту?..
— Я всего три рубашки для Темки взяла, — вздохнула Ника. — Надо будет прикупить. И форму школьную.
— Погоди ты со школой! — раздражился Андрей.
Он заметил полицейский автомобиль в зеркало заднего вида и невольно присполз вниз.
— Что там? — оглянулась Ника.
Полицейские проехали мимо.
— Ничего, ждем, — сказал Андрей, выпрямляясь.
Докурив, в салон забрался Гриценко.
— Пока пусто, — сказал он. — А сумку давайте-ка я в багажник спрячу.
— Без проблем, — сказал Андрей и закрыл глаза.
Хлопок дверцы. Хлопок дверцы. Шуршание ткани. Звуки под веками превращались во вспышки тусклого света. Еще один хлопок. Гриценко, садясь, задел руку.
— Все, ждем.
Дышал он шумно.
— Они уже в клинике? — спросила Ника.
— Должно быть, — ответил Гриценко.
Его пальцы побарабанили по рулевому колесу. Потом заскрипело кожей кресло. Андрей зажмурился сильнее. Ему не хотелось ни видеть, ни слышать ничего. Он думал: Темка, Темка, Темка. В темноте: Темка, Темка, Темка. Жар, холод. Темка. Одно мгновение его вдруг вознесло вверх, Андрей испытал удивительное чувство почти счастья и уверился в том, что все пройдет хорошо. Конечно же, Привалов и Свечников не могут сплоховать, зубры, куда там охране, буквально пять минут — и сын сядет рядом, Гриценко выведет «хонду», и они помчатся по шоссе, смеясь и оставляя в прошлом город со всеми его ювенальными службами, Серкаловой и соседкой Лидией Тимофеевной.
Впрочем, тут же, как лесной пал, разгорелась тревога: что-то долго, что-то долго. Андрей вжался в кресло. Поймали! Они просто не знают об этом! Они будут сидеть здесь, наблюдая, как включается уличное освещение, как пустеют тротуары, не имея ни возможности связаться, ни смелости зайти в клинику. Только глубоким вечером, почти ночью, прячущий глаза Гриценко доставит их обратно в квартиру.