— Не знаю.
— Ну, смотри, те, рыженькие, будут чуть поменьше своих зеленоголовых соседей. О чем это говорит?
— Что они младше!
— Ну, не совсем. Но ты рядом с правильным ответом.
— Что одни — родители, а другие — дети?
Андрей качнул головой.
— Почти. Но вот я — большой, а мама наша…
Темка подпрыгнул и замахал рукой, показывая, что сам догадался.
— Это мамы и папы! — выпалил он.
— Да, — сказал Андрей.
— Какие разные!
Новый хлебный шарик упал к уткам уже ближе, и они к радости Темки подплыли к мякишу всей стайкой.
— Ура! Едят!
Андрей чуть не взъерошил сыну затылок, но вовремя опомнился.
— Солнышко, ты пить хочешь? — спросила со скамейки Ника.
— Не-а, — ответил Темка.
Он жевал корку, скатывая последний шарик. Утки, явно интересуясь, подобрались ближе, закружились хороводом. Иногда было видно, как в толще темной воды мелькают их красные лапы.
— Молодой человек! — услышал Андрей.
Он переглянулся с Никой и повернулся к старику.
— Да?
— Вы не могли бы подойти? — спросил тот.
— Конечно.
Я же хороший родитель, подумал Андрей.
Вблизи старик оказался крепким и вполне прилично одетым. Под пледом обнаружилось расстегнутое кремовое пальто, под пальто — серый костюм в «елочку». Вычурно и дорого для ювенального ловца.
Хотя кто их знает?
Старик имел короткие седые усы и щетинистый седой подбородок. Глаза у него были светлые, зубы — искусственные, худые запястья оплетали темные вены.
— Здравствуйте. Меня зовут Евгений Сергеевич, — представился он, пряча книгу под плед. — А вас?
— Андрей.
Андрей пожал протянутую ладонь. Старик несколько секунд вглядывался в его лицо, губы его тронула странная, словно бы заискивающая улыбка.
— Ваш сын? — качнул головой в сторону Темки он.
— Да.
— Замечательный паренек.
— Воспитываем согласно всем рекомендациям ювенальной службы и закона против детского насилия, — отчеканил Андрей. — Участвуем в семинарах по свободе ребенка в семье, ходим на мероприятия по сексуальному просвещению, посещаем психологов (он чуть не оговорился: «Психопатов» и мгновенно вспотел), входим в план проверок.
Улыбка на лице старика застыла.
— Да, это… — пробормотал Евгений Сергеевич в смятении. — Это, наверное, по-своему, так и должно, раз по закону…
Он сник. Но рука его нырнула под плед, нащупала там книгу, и глаза старика вновь засветились надеждой.
— А у меня, знаете, внук, — поделился с Андреем он.
Книга оказалась небольшим альбомом, в прозрачных пластиковых, с тиснением кармашках которого находились фотографии, снятые, похоже, на мобильный телефон, а потом через сеть распечатанные на принтере. Евгений Сергеевич принялся листать страницы. С фотографий глядел в мир светленький мальчик — сначала совсем кроха, едва ли с месяц возрастом, затем уже постарше, побольше, вот он уже ползает в подгузниках, вот смотрит в мир большущими карими глазами, вот улыбается во весь свой беззубый рот. Крем белой монобровью на лбу. Поспешный бег от собаки. Мячик, протянутый в камеру. Где-то на пятилетнем возрасте — мальчик в шортах и курточке стоит на площадке у пруда, держась за дедову руку — фотографии обрывались.
— А дальше? — спросил Андрей.
— Ничего нет, — глухо сказал старик.
— Изъяли?
Евгений Сергеевич кивнул, голова его затряслась.
— Два года, два года уже не знаем, где он, что с ним.
Может, и подставной старик, а отстраниться не получилось. Как отстраниться? Сказать, что это нормально? Молча, старательно не оглядываясь, вернуться к своим, к Нике и к Темке? Ох, доведут людей, суки. Уроды. Дядя Саша и так уже советует без газового пугача никуда не выходить. Чуть что — выстрел в морду, Темку на руки — и бежать. Куда только бежать? В Китай?
Далеко до Китая.
— Причина изъятия? — спросил Андрей.
Евгений Сергеевич дрожащими руками снова завернул альбом в плед.
— Насилие над ребенком. Статья четвертая.
— Физическое? Психологическое?
— Написали — и то, и то.
— «Четверка», пункт один, пункт два? Нарушение зафиксировано?
— Да. Маша, дочь, уж на что терпеливая, а не выдержала, дернула Вовку за рукав, — старик поднял влажные глаза на Андрея. — Он — хороший ребенок, но не всегда слушается. А тут — это, летающее…
— Дрон.
— Да, дрон. Но с дрона не четко видно, он не успел захватить.
— Андрей, — позвала Ника.
— Подождите, я отойду, — сказал Андрей.
— Конечно-конечно, — кивнул старик.
Пять шагов по поскрипывающим дощечкам. Спасательные круги. Мачта. Темная гладь пруда. Никого там, на том берегу? А то вдруг хоронятся за подступающими деревьями, выставив сверхчувствительные микрофоны и дальнобойную оптику. Впрочем, дальнобойной и не нужно. До берега напротив метров сорок, ну, пятьдесят. Смартфона с цифровым зумом будет достаточно.