— Подождите, Катерина Сергеевна… Катерина Сергеевна! — убедившись, что разговор окончен, генерал в сердцах бросил трубку на аппарат. — Черт знает что… «Можете себя не утруждать»… Нахалка.
Он в задумчивости побарабанил пальцами по столу и вздохнул:
— Что ж, у каждого Наполеона должно быть свое Ватерлоо.
Юрий Борисович умел признавать поражения. Это помогало ему добиваться новых побед.
Терентий вот уже битый час в полной растерянности слонялся по городу. Ненароком набредя на газетный развал, он с недоумением посмотрел на прилавок, где красовались многочисленные журналы с обнаженной женской натурой. Подойдя поближе, он принялся разглядывать глянцевые обложки.
— Что, дед, — ухмыльнулся продавец, — решил вспомнить молодость?
Терентий покачал головой.
— Чтоб в мою молодость такой срам — и не припомню. — Он оглянулся по сторонам и тихо спросил: — А тебя, сынок, не того… не арестуют?
Продавец, живший в городе без прописки, подозрительно уставился на него:
— Ты это о чем?
Терентий показал на журналы.
— Разве государство… извиняюсь спросить… такое дозволяет?
Успокоившийся продавец посмотрел на него снисходительно.
— Ты, дед, никак с Луны свалился?
Терентий вздохнул.
— Выходит, что с Луны. — Он робко спросил, показывая на журнал с самой фигуристой теткой на обложке: — А поближе глянуть можно?
— Гляди, — разрешил продавец, кладя журнал перед ним. — Только руками не лапай.
Терентий навис над журналом.
— Смотри, чего деется… — Он пригляделся к модели повнимательней. — На Никаноровну похожа. Та в молодости тоже фигуристая баба была. Как выскочит из бани да сиганет в речку — та аж из берегов выходила.
— Ладно, дед, — продавцу надоела эта беседа. — Кончай день воспоминаний. Брать будешь?
— Чего? — не понял Терентий.
— Никаноровну свою.
Старик понял его буквально.
— Годы уж не те, сынок, — вздохнул он. — А помню, после войны, как погожий денек — завалимся в сено… Один раз даже пожар случился.
— Курил, что ли?
— Не то. От сильного трения занялось, — похвастался дед. — Ну, бывай, сынок.
Он поплелся дальше по улице. Продавец с уважением посмотрел ему вслед.
— Да-а… Уходит порода.
Пройдя еще один квартал, Терентий наткнулся на кафе и зашел внутрь. У столика два мужика довольно потрепанного вида лениво потягивали пивко. Терентий с завистью посмотрел на них и подошел к стойке. Продавец, протиравший кружки, спросил:
— Что-нибудь хотите?
— Пивка бы мне… — мечтательно произнес дед.
— «Бочкарев»? «Солодов»?
Терентий посмотрел на продавца и с некоторым недоумением сказал:
— Пузырев.
— Что? — не понял продавец.
— Пузырев я.
— И что?
— Так… я подумал, вы, как звать меня, спросили.
— Уважаемый… — проявил нетерпение продавец. — Вы брать чего-нибудь будете или просто побеседовать зашли?
— Пивка бы мне… — повторил Терентий.
— Понятно, — не вдаваясь больше в подробности, продавец подставил кружку под ближайший кран и предупредительно спросил: — А деньги-то у тебя есть, отец?
— А как же, — Терентий снял кепку и принялся отдирать подкладку. — На черный день берег. Так что — самое время… — Он бережно вытянул из-под подкладки свернутую в несколько раз советскую двадцатипятирублевку. — Вот, держи.
Увидев купюру, продавец резко прикрыл кран.
— Ты, дед, чего, издеваешься?
— Неужто не хватит? — забеспокоился Терентий. — Ты внимательней гляди. Двадцать пять рублев — деньги немалые.
— Давай, дед, гуляй, — продавец отставил кружку в сторону. — А то я сейчас милицию вызову. Ты бы еще керенки принес.
Терентий с недоумением поглядел на отвергнутые деньги.
— Вот и сберег на черный день. Видать, совсем власть переменилась.
От столика, за которым стояли мужики, донесся голос:
— Налей-ка ему за наш счет.
Терентий обернулся. Продавец недоверчиво посмотрел на неожиданного мецената, вид которого никак не предполагал большой кредитоспособности. Мужик отделился от столика, подошел к раздаче и небрежно кинул на стойку сотенную купюру. Продавец, привыкший ко всякому, молча положил деньги в кассу, долил кружку и поставил ее перед Терентием.
— Благодарствую, — дед взял кружку и извинительно пояснил: — Деньги ему, видишь, мои не понравились.
— Идем к нам, — пригласил его мужик.
Они подошли к столику.
— Слава, — благодетель протянул Терентию руку.
— Терентий, — ответил на рукопожатие Дед.
— А я — Вова, — подмигнул ему приятель первого.
— Терентий, — повторил старик.
— Тогда давай — за встречу.
Они чокнулись кружками.
— Смотри, как «Жигулевское» варить стали, — одобрительно сказал Терентий, сделав глоток. — Хорошо пивко.
Слава с Вовой переглянулись.
— Ты чего за деньги ему давал? — спросил Слава.
— Да вот, — Терентий показал двадцатипятирублевку. — Держал про черный день.
— Крепко же ты их передержал, — усмехнулся Слава. — Откуда приехал-то?
— Из деревни я. Почитай, лет пятнадцать в городе не был. А уж чтобы в Питере…
— И чего ж пожаловал?
— Одним словом не скажешь, — махнул рукой Терентий. — Брошен насильственным путем.
— Это как же?
— Да воины к нам в деревню прибыли. База у них там была. Брошенная. А тут объявились. Мы-то поначалу и срадовались, да не тут-то было. Почитай, чистый грабеж начался. У одного меня гвоздей ящик взяли, стекло оконное, телевизор «Радуга»… Я, значит, жалобу в газету. А они в отместку словили меня, в вертолет кинули, да в город. Вот, теперь и бедствую.
— Ишь ты, — удивился Вова. — Прямо Голливуд. И куда ж ты теперь?
— Пребываю в раздумьях. В милицию хотел заявление сделать, так прогнали.
— К ментам не ходи, — предупредил Слава. — Только хуже будет. Если хочешь, можешь у нас пожить. У меня или у Вовы.
— Вот спасибо-то, — обрадовался Терентий. — А то я уж и не знал, куды податься. Вот спасибо. А не стесню я вас? — забеспокоился он.
— Нет проблем, — успокоил деда Слава. — У Вовки, правда, дом за городом. Коттедж, блин. А у меня трехкомнатная на Невском, как раз ремонт закончил. Живи на здоровье. Да и город поглядишь.
Терентий посмотрел на новых знакомых с нескрываемым уважением.
— А вы, извиняюсь спросить, кто же будете?
Слава отхлебнул пивка и пояснил:
— Нищие мы.
— Как? — не понял Терентий.
— Нищие, — подтвердил Вова и кивнул на Славу. — Он вот — жертва афганской войны, а я — инвалид детства.
— Господи, — засуетился Терентий. — Как же… Что ж вы… Небось последнее на меня потратили… А я-то…
Слава молча допил пиво и отставил кружку.
— Пошли, Терентий. Сейчас сам наше последнее увидишь.
— Да куда ж я… — сердобольный Терентий не решался стеснять убогих.
— Идем, — хлопнул его по плечу Вова. — Сам увидишь — куда. Мы со Славой все равно целый день на работе. Кстати, Терентий, хочешь, мы и тебя пристроим? У тебя вид подходящий. Будешь ветеран битвы на Калке.
— Ты загнул, — засмеялся Слава. — Кто поверит-то?
— Славик, я тебя умоляю. Это ты со своим филологическим в курсе, а для нынешней молодежи, что Калка, что Кубань… Идем, Терентий. Никуда твоя деревня не убежит. Присмотришься, обживешься — еще и понравится.
Втроем они покинули кафе.
Глава десятая
Пришла беда, откуда не ждали
По внешнему виду преобразившейся Семеновки любой сторонний наблюдатель должен был бы признать, что «партизаны» свято блюдут нормы своего устава. Не стало покосившихся заборов и криво висящих ворот, да и сами ворота блестели свежей краской. Правда, Николай, несмотря на титанические усилия, пока не смог увеличить цветовой ассортимент своей продукции, но деревенских вполне устраивали и желтые ворота.