Выбрать главу

— Там возле левого борта ещё один «фриц» лежит, тащите его сюда….

Оставив пленного, я присел рядом на траву, впервые как оказалось за последние полчаса, переводя дух. Ещё раз посмотрев на окутанную плотным облаком медленно рассеивающегося дыма боевую машину, я только сейчас сообразил, что несмотря на общее положение полной жопы, где–то мне очень сильно ворожит удача. Вместо обычной осколочной гранаты, мне попалась под руку какая–то дымовая шашка. Брось я внутрь БМП настоящую гранату, вполне возможно, что сейчас я бы на травке не отдыхал. Как минимум опять словил бы контузию и осколочное ранение, боекомплект штука непредсказуемая. Мелкое везение на фоне крупных неприятностей всегда казалось мне насмешкой судьбы. Мир рухнул так обыденно и неотвратимо, что не осталось сил изумляться и мало–мало погоревать над утраченным благополучием. Прошло каких–то двадцать минут, а мне показалось, что минуло лет сто, так всё было долго и…. Страх только сейчас охватил всё моё существо, стало ощутимо потряхивать. Оглянувшись назад, я увидел, что нашему конвою пришёл конец: все три фуры покорёжены взрывами, грузовые отсеки издырявлены пулями и местами пробиты снарядами. Грузу хана, это однозначно. И тут меня пробрал нервный смех, но я не дал ему выбраться наружу, задавил кашлем. На плечо легла ладонь пахнущая соляркой, это был Варенуха, в руках водила держал кроткий автомат подобранный у иностранного покойника, а на голове браво сидел шлем в камуфляжном чехле, с болтающимся ремешком.

— Антон Вячеславыч, там ещё один под танком хоронился — Голос у единственного из оставшихся в живых водил дрожал от страха, глаза растерянно и с надеждой смотрели на меня — Так я его монтировкой зашиб, мне за это ничего не будет?

Человек только что убил врага, пришедшего в его страну с оружием в руках и чуть не поджаривший его самого. Всё, что его волнует, это уголовная ответственность перед наверняка уже несуществующей властью, позволившей этому самому врагу прийти и попытаться убить этого законобоязненного пожилого трудягу. И как мне, тоже едва спасшемуся, от такой же незавидной участи ему ответить? Собрав остатки спокойствия, вдруг неожиданно нашедшимися где–то в закоулках сознания, я как мог уверенно сказал:

— Ничего не будет, вот выберемся из этой передряги. Может даже потом спасибо скажут или там медаль какую сочинят.

— Это… — Варенуха уже понял что случилось, но остатки мирного сознания всё ещё не отпустили его здравый смысл на волю — Это же типа самооборона была….

— Нет, Виталий Семёныч — Тут я даже подивился, как легко у меня выскакивают эти слова — Это не самооборона, это самая настоящая война.

Варенуха только пожал плечами и присел рядом. Умом, наверное, он тоже понимал: вот вражеская техника, вот нерусские солдаты; а вот мы, четверо не понять как выживших мужиков. И теперь уже все мы сделали свой выбор, даже толком не осознавая его последствий. Они пришли, чтобы обеспечить себе хорошую жизнь, а для этого, нужно убрать всё что мешает. Мы все должны умереть, потому что стали этой самой помехой на пути нового гегемона, высшей расы. Теперь выбор для нас стал очевиден, пусть и маячил он в подсознании каждого, кого иностранцы называют «русский». И мало кого из новых хозяев волнует блеяние отдельных селян, что они вроде как самобытные и не совсем русские, а совершенно напротив. Всех, кто живёт на бочке с нефтью, всякой рудой и драгоценными камнями, просто решили вычеркнуть, раз мы отказываемся вымирать сами. Свободный мир устал ждать, им надоели полумеры. В очередной раз пришли охотники за шкурой ещё живого, но уже сильно подраненного медведя. Всё стало предельно просто: мы убиваем их, чтобы спастись, или они добивают нас. Значит, будем сопротивляться. Поднявшись с земли, я пинком взбодрил связанного танкиста, своего первого «крестника» на этой новой войне. Буднично отметив, что это второй раз, когда я поневоле оказываюсь приглашённым в чужой балаган. Танкист выгнулся и что–то залопотав попытался сесть, но снова упал. Тогда я взял его за шкирку и рывком посадил так, чтобы его лицо оказалось напротив, когда я присяду вровень. Споро обыскав пленного я выложил всё найденное горкой и присел рядом перебирая трофеи. Припомнив все свои знания, начал выстраивать линию разговора, стараясь произносить иностранные слова медленно и чётко. Глядя в удивлённые серые глаза выделяющиеся на круглом веснушчатом лице иностранца, спросил:

— Кто ты такой? Говори правду и тебе оставят жизнь.[6]

вернуться

6

Без необходимости уснащать текст диалогами на иностранных языках не буду, все разговоры будут излагаться только по–русски.