— Науку! Хороша наука!
Она снова рассердилась, но, похоже, прежнего накала уже нет, отметил Антон.
— Следить за мной! По чужому заданию!
— Если то, что я делаю, вы называете «следить», — все тем же тихим невозмутимым голосом продолжал Антон, — то я на самом деле делаю по заданию.
Проходящий поезд ядовито проскрежетал тормозными колодками по рельсам, Антон умолк, пережидая.
— По заданию Кирилла Вахрушева, да? — Ирина воспользовалась паузой. — Вы думаете, что он…
— Стоп! Стоп! — Антон поднял руку. — Кто такой Кирилл Вахрушев?
— Неужели не знаете? — В свой вопрос она вложила столько сарказма, что Антону стало жаль неведомого Кирилла Вахрушева. — Кто же нанял вас следить за мной, если не он? Он обещал, и он это сделал! Я никому больше не интересна, кроме него!
— Мне. Вы интересны мне, — просто сказал Антон. Он улыбнулся, глядя в ее удивленное лицо. — Я вас выследил, потому что сам так захотел. Вы понимаете?
Ирина смотрела на него, глаза становились больше, круглее. Лицу возвращались прежние краски, но не в том порядке и не с той скоростью, как уходили. Щеки вспыхнули, словно внутри зажегся костер. Овал лица сразу стал прежним.
— Вы… вы на самом деле не от Кирилла? — все еще не веря, спросила она.
Антон заметил, что длинные пальцы с ногтями, покрытыми бледно-розовым лаком, больше не дрожали. Страх прошел.
— Вы искали меня?
— Искал. Долго, — тихо ответил он. — Я так жалел, что не взял у вас номер телефона. Тогда, в купе.
— Но вы нашли его. — Она усмехнулась. — А я… — начала она, но осеклась, потом плотно сжала губы.
— Я даже ездил на выставку, искал вас среди перчаток. — Он засмеялся.
Снова заметил, как ее губы стиснулись еще сильнее. Будто упоминание о перчатках доставляло боль.
— Но если вы нашли мой билет у той милой проводницы, — она хмыкнула, — которая смотрела на вас, как… как кошка на сметану…
Он расхохотался, но не стал спорить.
— Там нет телефона…
— Не трудитесь, Ирина. Все не так. Я видел вас еще раз, в коридоре геронтологического Центра.
— Вот как? — Она с сомнением смотрела на него, морщила лоб, пытаясь вспомнить. — Нет, я вас не видела.
— Не видели? Конечно, я так искусно вжался в стенку, пропуская вас… Вы могли подумать, что это просто барельеф.
Она фыркнула, оглядела его. Будто оценивала — может ли такая фигура украсить ученый коридор.
Ирина помнила тот день, тот коридор. Солнце, светившее сквозь широкое торцевое окно, превратило его в длинный тоннель, наполненный расплавленным золотом. А ведь правда, был мужчина. Она не рассмотрела его, укрытого солнечными лучами. Впрочем, если бы даже рассмотрела, вряд ли запомнила бы. В тот миг она думала, как лучше сказать Кириллу то, чего он не хочет услышать.
— Это были вы? — спросила Ирина. — В коридоре было слишком много солнца. — Она улыбнулась.
— Ну, наконец-то, — облегченно вздохнул Антон.
— Что «наконец-то»? — спросила она, оглядывая его довольное лицо.
— Вы улыбаетесь. Вы любите солнце.
— Очень. Оно одного цвета с тыквой.
Антон вскинул бровь, словно хотел задать вопрос, но передумал. Не все сразу, еще успеет.
— Я была в тот день у профессора Дубровиной, — сказала она, чтобы не осталось никаких недомолвок.
— Профессор Дубровина — моя мать, — сообщил Антон.
— Вот как?
Снова прогрохотал поезд, оба поморщились. Теперь им обоим мешали вынужденные паузы, которые в начале разговора, напротив, помогали.
— Послушайте, Ирина, — сказал Антон, когда тишина вернулась, — давайте посидим где-нибудь. Вы ведь больше не подозреваете меня ни в чем дурном? — Он улыбнулся.
Она смущенно покачала головой.
— Я приглашаю вас в Дом журналиста, — продолжал Антон. — Он рядом.
— А вы туда вхожи? — спросила она.
— Сейчас туда все вхожи. Среди дня в кафе никого.
Ирина кивнула. Они пошли к переходу на станцию «Арбатская». Она шла рядом с ним и чувствовала, как успокаивается.
Когда этот человек позвонил и сказал, что у него есть новости по интересующей ее проблеме, она сначала хотела отказаться от встречи.
Зачем ей говорить с кем-то неизвестным? А если он от Кирилла? Это первое, что пришло в голову. Но она не просто разозлилась на себя, а возмутилась. Значит, она готова выполнить требование Кирилла? Она боится его? Да никогда! И она пришла.
Действительно, в кафе Дома журналиста было дневное затишье, они сели за столик на двоих под бледным светом бра.