Таково послание Крайона. Это послание о ваших новых силах, и, пока я здесь, — а я буду здесь еще очень-очень долго, — я намерен нести это послание людям. А когда услышавших его наберется достаточно много и вы примете свою силу, человек сегодняшнего дня навсегда прекратит свое существование, и его место займет световая сущность, в которую вы ныне превращаетесь!
Вы все выдающиеся люди — каждый из вас!
Мы любим вас, дорогие, всех и каждого.
И это действительно так.
Крайон
Глава шестая
ЧЕННЕЛИНГИ В ООН
Ченнелинг в ООН, 1995 год
От писателя
Я впервые попал в Большое Яблоко[19] во вторник, 21 ноября 1995 года. Нумерологическое число этого дня — «11» (1+1+2+1+1+9+9+5 = 29; 2+9 = 11). Двадцатиминутная поездка в такси по бесконечным каньонам из стекла и бетона на острове Манхеттен — нелегкое испытание для парня из Южной Калифорнии. Поэтому, увидев наконец знакомый всему миру комплекс зданий ООН с разноцветными флагами перед входом, я очень обрадовался. Мне сказали, что флаг страны, чьи представители не работают в этот день в ООН, остается приспущенным. Так вот в тот день все флаги реяли на самых верхушках флагштоков.
Рядом со мной сидели моя жена Джен и Зехра Бочча, активная пропагандистка посланий Крайона и гостеприимная хозяйка дома на Вест-Сайд, где мы остановились на время пребывания в Нью-Йорке.
Я приехал выступить перед Обществом Просветления и Трансформации (ОПТ) в ООН, и сейчас, находясь перед этим зданием, размышлял обо всех обстоятельствах, которые привели нас сюда, чтобы представить Крайона делегатам, работникам и гостям этой престижнейшей организации.
ОПТ официально называется «культурным обществом», и более пятнадцати лет оно было тихим медитативным подразделением ООН. Лишь в последнее время под тонким руководством Мохаммеда Рамадана ОПТ получило возможность по собственной инициативе приглашать к себе ченнелеров вроде меня. Крайон был всего лишь третьей «ченнелинговой сущностью», которую удостоили такой чести, — и наше выступление должно было состояться через несколько минут.
Нам заранее объяснили правила, и мы оделись соответственно случаю. На Джен был один из ее деловых шелковых костюмов с жилеткой собственного пошива. Она выбрала темно-зеленый цвет, чтобы подчеркнуть формальный характер предстоящего события. Я был в строгом черном костюме, коричневой шелковой рубашке и соответствующем галстуке. Никогда до сих пор мы не представляли Крайона в такой формальной обстановке, но тем не менее сразу ощутили энергию, окружающую это событие, как только прибыли к зданию ООН в 10:30 утра.
Мы спокойно вошли в здание, где нас проверили сотрудники службы безопасности ООН. Мы были абсолютно спокойны. Я не нервничал, но испытывал гордость за то, что Крайон организовал ченнелинг в этой уважаемой организации. Я взглянул на Джен и понял, что она едва сдерживает слезы. Мы оба осознавали, что представляем работников света со всего земного шара в единственном месте, где представители правительств всего мира могут собраться вместе, чтобы поговорить о таких вещах, как просветление и внеземные сущности. Мы оба оценили важность момента и, взяв свои пропуска, пошли дальше.
Нас встретил Мохаммед, гостеприимный руководитель ОПТ, и повел через залы, куда пускают туристов, в помещения, где идет работа. Мы шли мимо подлинников Пикассо и мимо фресок, которые были когда-то сделаны представителями разных стран, входящих в ООН. Никогда не забуду стену, увешанную портретами Генеральных Секретарей ООН. Полутораметровые портреты, выполненные маслом, были расположены в порядке вступления этих людей в должность, но не подписаны. Те, кто работает в этом здании, и так знают, кто эти люди и что они сделали для поддержания мира на планете.
Мы прошли мимо конференц-залов Совета Безопасности и мимо известного всему миру зала заседаний Генеральной Ассамблеи. Кто-то сказал, что несколько минут назад, в 10:30, в Дейтоне (штат Огайо) был подписан мирный договор о разрешении боснийского кризиса. Мне вспомнилось, что в тот самый момент мы вошли в здание ООН. Я почти физически ощутил ход истории.
Перекусив в кафетерии ООН, мы познакомились с некоторыми гостями Мохаммеда и выслушали некоторые правила: коммерческое использование любых аудио— и видеозаписей запрещено (но это не касается расшифровок аудиозаписей). Из кафетерия мы направились в конференц-зал номер 6. Нам объяснили, что все конференц-залы постоянно находятся в работе, и наш — не исключение. Мы вошли в зал сразу после того, как его покинула предыдущая группа, и после нашего собрания сразу же началось следующее.
По расписанию нам предстояло начать ровно в 13:15 и закончить в 14:45. Из этих 90 минут 30 были отведены на мою лекцию, затем 30 —на вопросы аудитории. Вслед за этим Джен должна была провести 10-минутную настройку перед сеансом ченнелинга, на который отводилось 20 минут или менее. У нас никогда не было такого жесткого графика — никогда еще Крайона не втискивали в столь тесные рамки, — но мы знали, что это не проблема. Мы с Джен ощущали присутствие Духа, как никогда прежде, и отчетливо понимали, что для нас наступил один из моментов, когда нужно с головой окунуться в выполнение своего контракта. И Джен, и я понимали, что мы оказались в нужное время в нужном месте и все будет хорошо. Это было «заветное место», о котором так часто упоминает Крайон. Все остальное теряло значение по сравнению с этим, и мы оба отчетливо ощущали любовь Духа.
У нас было всего пять минут, чтобы рассесться по местам, но мы с Джен задержались у входа и обменялись объятиями с одним охранником ООН, которому несколько месяцев назад попала в руки книга Крайона, и он не успокоился, пока не сумел передать ее кому-то из ОПТ. Именно этот человек пробудил в работниках ООН интерес к Крайону, благодаря чему мы и оказались здесь. Сотрудники ОПТ заинтересовались работой Крайона и вскоре посетили один из наших се минаров в Индианаполисе. Очевидно, мы прошли «проверку на качество», поскольку вскоре пришло приглашение выступить в ООН.
Когда мы осматривали зал, нам рассказали, что около десяти лет назад здесь был подписан мирный договор между Ираном и Ираком, — и снова я почувствовал себя в русле истории. Светлые деревянные столы и стулья напоминали мебель, стоявшую в доме моей мамы в середине 50-х годов, но я сразу понял, что такой декор символически представляет консерватизм этой всемирной организации. В центре зала располагался прямоугольник из столов, обращенных к центру, напротив каждого стула — микрофон. Позади столов расположены ряды кресел, на разных уровнях, как в амфитеатре. На каждом кресле — наушники. Они предназначены либо для усиления речи выступающего, либо для перевода на один из шести официальных языков ООН (арабский, китайский, английский, французский, русский и испанский). Рабочее место переводчиков располагается за наклонным темным стеклом вдоль одной из стен, но на нашем собрании их не было. Внутри прямоугольника столов были расположены еще несколько столов поменьше — зачем они нужны, до сих пор остается для меня загадкой.
Нас сразу же посадили во главе стола. Передо мной была привинчена табличка, гласившая «Председатель ». Стало тихо. В зале находились мужчины и женщины разного возраста, очевидно, представители нескольких культур. Большинство мужчин были одеты в черные или серые костюмы. Один раскрыл перед собой блокнот. Зал полон, двери закрыты, тишина. Все глаза обращены к нам, — никаких церемоний, Руководитель ОПТ начал свое выступление ровно в 13:15.