Когда пришло время отвечать на вопрос о наименее любимой части, у Северуса поубавилось чувства уверенности. Что же Гермионе могло не нравиться в себе? Волосы, глаза, фигура, все в ней было прелестно. Даже если предположить, - вопреки всей логике, - существование какой-нибудь физической черты, которая не устраивала бы Гермиону в себе, разве они с ней были настолько близки, чтобы она обмолвилась о чем-то настолько личном? Он снова прочувствовал всю иронию того факта, что они были скованы узами брака, но не связаны интимными отношениями. Северус задумался о тех вещах, которые он успел узнать о ней. Хотя ей нравилось наряжаться на Министерские торжества или очередную свадьбу друзей (то облегающее платье изумрудного цвета, которое она надела на Рождественский прием в Министерстве, отняло у Северуса дар речи на добрых пять минут), во время сборов она никогда не проявляла никаких признаков неуверенности или же беспокойства. Он никогда не слышал, чтобы Гермиона жаловалась на размер своих бедер или, например, ягодиц; и то и другое казалось ему вполне безупречным, однако, как он слышал, именно эти места вызывали у женщин больше всего недовольства. В самом деле, Гермиона была на удивление уверенной в себе личностью, не заботящейся о подобной чепухе. Наконец, Северус написал - "Отсутствует."
Гермиона даже не сомневалась в том, что ее предположение верно. Менее всего Северус любил (и так будет всегда) свой нос. Несмотря на то, что Гермиону весьма опечалила гибель крестного отца Гарри, она так и не смогла простить ему ту жестокость, с которой Сириус и остальные Мародеры относились к Северусу, не забыв даже заколдовать Карту Мародеров так, чтобы она и много лет спустя вернулась к нему с колкими издевательствами. Что касается его любимой части, то его голос служил ему почти как вторая волшебная палочка; шелковистый, гладкий, пленяющий, Северус был хорошо осведомлен о его свойстве действовать как в роли кнута, так и пряника, и наслаждался этим. Звучание его голоса обычно бросало ее в дрожь, но всего несколько раз, - впервые, когда Живоглот умер годом ранее, и во второй - после ее совсем свежего болезненного разговора с матерью, Гермиона услышала в нем такую нежность, что у нее едва не перехватило дыхание от удивления.
К ее изумлению, пергамент отказался принимать такой ответ, заявив (довольно самодовольно, отметила Гермиона), что “Голос - это не часть тела”. Такой поворот событий привел Гермиону в замешательство. Она же находила в Северусе привлекательным многое - его руки, то, как разлетались полы его мантии, его (редкие) улыбки, изгиб, где его шея переходила в плечо… Однако, сам он был гораздо более низкого мнения о своей внешности. Его юношескую вражду с Сириусом и Джеймсом усугубил тот факт, что оба гриффиндорца были невероятно привлекательными. Удачей было то, что Гарри передался цвет глаз его матери; вероятно, это уменьшило его внешнее сходство с отцом и слегка улучшило положение вещей для них обоих. Гермиона нахмурилась. Разве они с Северусом не говорили о чем-то подобном одним тихим вечером, сидя у камина вскоре после заключения брака?
Легче? Возможно. Конечно, это позволяло не забыть о данном мной обещании. Как будто я мог об этом забыть. - Он ненадолго замолчал, однако вскоре продолжил уже более смущенно: - Знаешь, у меня тоже глаза моей матери.
Я видела ее фото, - произнесла в ответ Гермиона, слегка удивившись, но, одновременно, обрадовавшись этому небольшому откровению. - Ты очень на нее похож.
Он медленно повернул бокал вина в руке, наблюдая, как пламя камина рубином переливается на дне.
На протяжении многих лет мои глаза представлялись мне как одностороннее зеркало: я мог видеть сквозь них, но для других они были преградой. За ними я чувствовал себя в безопасности. Всякий раз смотря в зеркало, я видел ее глаза, смотрящие на меня, и чувствовал ее защиту. Нелепая самонадеянность, однако это… утешало.
Нет, - мягко возразила она. - Я совершенно не считаю это нелепым.
Он так долго был одинок, прячась за этими глазами.
В каком виде магии ваш партнер преуспевает больше/меньше всего?
Северус не был уверен, было ли это любимым занятием Гермионы (возможно, для нее это просто было недостаточно сложным), однако, у нее, безусловно, был талант к авторским Чарам. К примеру, невероятно полезные Указывающие Чары, или та же порча, которой она наказала Мариэтту Эджком за донос об Армии Дамблдора. Только на прошлой неделе она изобрела заклинание, предотвращающее накопление статического электричества на его мантии, чтобы та не прилипала к его ногам так раздражающе всякий раз, когда он парил (по ее словам) или несся (тоже - по ее словам) по коридору школы. Что касается магии, удающейся Гермионе труднее всего - здесь Северус не смог сдержать довольной усмешки…
Как это ты не можешь? - недоумевая выпалил Северус, держа в одной руке метлу, а в другой - маршрут к месту проведения Министерской конференции.
Я просто... не могу, - протянула Гермиона, скрестив руки и уставившись на Северуса в ответ.
Существуют ведьмы, не умеющие летать?
Лети сам, - выпалила Гермиона, вздернув подбородок. - Встретимся там.
Каким образом?
Я трансгрессирую.
Ты не сможешь, ты там никогда не была. Как и я, поэтому мы не можем использовать парную трансгрессию.
Ты можешь отправить мне Порт-ключ, когда доберешься.
Они запрещены по соображениям безопасности. Почему, во имя Мерлина, ты не упомянула об этом раньше? Мы… - он замолчал, заметив выражение ее лица. Северус понял, что Гермиона была близка к тому, чтобы разреветься от одновременно нахлынувших на нее чувств гнева и смущения. Он отвернулся, чтобы поставить метлу обратно в шкаф, а также дать Гермионе время прийти в себя. А повернувшись к ней, добавил: - Поедем на метро.
Выражение ее лица смягчилось, и Гермиона приподняла бровь в изумлении.
Что, добираться маггловским способом? Ты уверен, что твое чувство собственного достоинства это переживет?
Мое чувство собственного достоинства неуязвимо, - заявил он с притворной строгостью и обхватил ее ладонь своей. - Ты, конечно, не могла этого не заметить.
Гермионе не пришлось думать дважды о первой части вопроса; она написала “Зельеварение, конечно же” прежде, чем дочитала вопрос. Вторая часть вопроса озадачила ее куда больше. Разве существовало что-то, в чем Северус бы не преуспевал? Чары, беспалочковая магия, невербальные заклинания, Легилименция и Окклюменциа, а также Патронус. Его талант ко всему даже внушал ей легкий ужас. Однако, все же что-то было. Нахмурившись, Гермиона прикусила кончик своего пера. Что-то связанное с… садом?
Гермиона отворила заднюю дверь, ведущую в сад, намереваясь узнать, не желает ли Северус выпить чаю, и замерла на месте.
Чем это ты тут занимаешься? - изумленно воскликнула Гермиона, глядя на склонившегося над горой компоста Северуса.
Северус тут же выпрямился; на нем были надеты садовые перчатки, в одной руке он держал лопатку, пара садовых ножниц оттопыривала его левый карман, а катушка ниток - другой. У его ног Гермиона заметила мешки с удобрениями разного вида, а также тарелку, на которой лежала…