— Раз так, дружище, плыви! Отдавай концы и от чаливай. Кофейня не для тебя. Это не твоя пристань. Ты рожден не для этого. Пусть сбудется твоя мечта. Ты ждал этого момента, так не упусти его. Возвращайся в море. Ни о чем не беспокойся. Но и не забывай ничего, к чему приобщился и с чем сроднился на берегу. Ты можешь быть вместе с нами, находясь и вдали от нас… Даже издалека человек при желании всегда может внести свой вклад в общее дело, может быть полезен своему народу и родине…
Они расстались. Каждый пошел своей дорогой. Но оба чувствовали, что рядом идет друг. Что нити, связавшие их, стали еще крепче и прочнее.
«Теперь все решено. Окончательно и бесповоротно», — рассуждал Таруси, ускоряя шаг. Ему не терпелось как можно скорее увидеть Умм Хасан и рассказать ей обо всем.
Больше ему ничто не мешает. Все препятствия устранены. Прежде ему казалось, что бросить этот постылый берег и уйти в море будет легко. Но теперь, когда у него появилась такая возможность, он мучается, терзается. Откладывает отплытие со дня на день. Берег и море при всем их различии слились в его душе воедино, и оказалось, что разделить их на части не так-то просто. Интересно, что скажет Умм Хасан? Их жизни и судьбы тоже переплелись. Его радость — это и ее радость. Но сможет ли она радоваться предстоящей разлуке? Да и он сам — если говорить честно — отлично понимает, что расстаться с ней ему будет нелегко. Он успел не только привыкнуть, но и сродниться с ней. Он не может променять встречи с ней, в которых он черпал силы, находил отдохновение, утешение и радость, на шумные развлечения и мимолетные любовные эпизоды в портах. Нет, ему не может заменить ее даже красавица Мария из Констанцы, в которую, как ему казалось, он был так пылко влюблен. Нет, покинуть Умм Хасан он не может. Но и оставаться на берегу, лишь бы быть рядом с любимой женщиной, тоже не к лицу моряку. Где же выход? Вот еще одно непредвиденное препятствие, которое раньше он не учитывал в своих мечтах и планах.
ГЛАВА 11
Таруси долго ворочался с боку на бок, не в силах заснуть. Воспоминания о прожитой жизни, о всем, что пришлось пережить, передумать и перечувствовать за эти годы, возбуждали нервы, будоражили кровь. Казалось бы, он далеко уже не юноша, а в нем все еще бушуют страсти. Очевидно, это потому, что он старался сдерживать их в молодости. И вот с годами они все настойчивее напоминают о себе. Чем дальше, тем труднее становится ему владеть своими чувствами. Такие люди, как он, стареют только внешне, для других, сами же они чувствуют себя до конца дней своих молодыми. В такие вот часы бессонницы, когда воспоминания раздувают, казалось, давно уже потухшие угли, распаляют их и при свете все ярче разгорающегося пламени воспламеняют фантазию, один за другим начинают воскрешаться в памяти видения прошлого — события, встречи, увлечения. Когда-то маленькие, потухшие костры чувств вдруг раздуваются в огромный пожар, неуемное пламя которого грозит сжечь тебя заживо.
За годы вынужденной стоянки у скал Батраны Таруси не раз погружался в воспоминания. В них он находил утешение и поэтому дорожил прошлым больше, чем настоящим. При виде уплывающего вдаль судна он, мысленно следуя за ним, переносился в те далекие дни, когда бороздил море из края в край в поисках приключений, интересных встреч и волнующих свиданий с женщинами, ожидавшими его почти в каждом порту. Может быть, эта мимолетная и непостоянная любовь и была ему наградой за его преданность морю. Море представлялось ему как некий собирательный образ всех женщин, которых он знал в портах. Именно поэтому, очевидно, он тосковал по нему больше, чем по любой женщине. И уж если быть до конца откровенным, то настоящую любовь он питал, наверное, только к морю, а к женщинам чувствовал лишь минутное влечение. Любую из них он мог забыть и не вспоминать. А о море он помнил всегда. В этих воспоминаних он черпал силу и веру в то, что его мечты рано или поздно сбудутся и он опять соединится с морем. Это произойдет обязательно. Он вынесет все трудности, преодолеет все препятствия, стоящие на его пути, но в конце концов достигнет своего. И вот он у желанной цели! Сколько лет он ждал этого момента? Гораздо дольше, чем предполагал. Было трудно? Да, трудно. Но он выдержал. И не просто выдержал. Он жил и боролся. Не гнул ни перед кем спину. Не вешал носа. Шел с высоко поднятой головой. Не трусил, не паниковал. А если закрадывалось минутное сомнение, он не давал перерасти ему в отчаяние. Черпал силы опять же в своей твердой вере в конечную победу. Нет, он не считал дней. Если узник, осужденный на многие годы, попав за решетку, начнет считать дни, он изведет себя, станет неврастеником и выйдет из тюрьмы надломенный и обессиленный. Другое дело, если узник, выглянув через решетку в тюремный двор, увидит там какое-нибудь деревцо или кустик и начнет наблюдать за ним. Он заметит, что оно растет. Растет очень медленно. Ему некуда спешить. Оно просто живет. Вот так должен жить и он. Не считая дней. И тогда он не заметит, как они пройдут. Наступит день, когда свобода постучится к нему в дверь и он выйдет на волю.