Фредерико вошел на кухню с дорожной аптечкой и скальпелем.
— Ты уверен, что это необходимо, Фредерико? — прошептала она. — Собака может стать опасной.
Фредерико успокаивающе улыбнулся ей.
— Но ведь у нас нет выбора. Иначе мне придется смотреть на твои рыдания. Кроме того, я вовсе не такой мерзавец, каким ты меня считаешь. У меня тоже есть сердце.
— Что ж, пусть так. Но тебе понадобится не только сердце, но и железные нервы, — отрывисто сказала Нина, которая уже сильно волновалась.
— И нервы у меня тоже есть, — насмешливо подтвердил Фредерико, открыл аптечку и стал просматривать ее содержимое, чтобы отыскать то, что может понадобиться. — И терпения у меня в избытке, — прибавил он. — Правда, с тех пор как я подобрал тебя на улице в Палермо, большую часть его я уже истратил.
Нина вздохнула. Он все еще сердится на нее, но это не вполне справедливо. К тому же теперь не время ссориться.
— Фредерико, давай не будем сейчас спорить. Я прошу прощения за то, что напустилась на тебя. Но ты сделал очень бестактное замечание, а потом этот мой портрет… меня это тоже сильно задело. Я же не такая… совершенно не такая. Тот рисунок — сплошная страсть и призыв… Ты нарисовал меня такой, как будто я…
Фредерико, казалось, не слушал ее. Его брови хмурились, он смотрел на Карло. Нина закусила губу и пошла за кипятком.
Затем они вдвоем подошли к Карло, и Фредерико твердо взял его больную лапу и поднял вверх. Нина села так, чтобы уложить морду пса себе на колени. Она гладила его за ушами, стараясь успокоить.
Прошло совсем немного времени. Нина посмотрела на лежавшего на одеяле Карло.
— Смотри, — прошептала она. — Он спит. Фредерико, он даже храпит!
Фредерико улыбнулся и показал ей большую занозу, сжимая ее большим и указательным пальцами.
— У тебя получилось! Фредерико, — с облегчением выдохнула она, — ты просто чудо.
Она опустила голову Карло на одеяло и встала, Фредерико тоже. И тут Нина сделала первое, что пришло ей в голову, — она крепко обняла Фредерико.
— Ты был просто великолепен. Ему было совсем не больно. Теперь он всегда будет любить тебя.
— И ты, конечно, понимаешь, что это значит, — прошептал ей в ухо Фредерико.
Нина отпрянула назад, густо покраснела и нервно рассмеялась. Она так переволновалась, что ей хотелось плакать и смеяться одновременно. Да, она все понимает. Теперь Карло не будет считать, что от Фредерико исходит угроза.
— Вытри слезы, — сказал Фредерико, а сам наклонился и поднял с пола аптечку и миску с окровавленной водой.
Нина только сейчас увидела кровь, и голова у нее закружилась.
— А с ним все будет хорошо? — озабоченно спросила она, промокая носовым платком залитое слезами лицо.
Фредерико отвернулся от раковины и сказал:
— С ним уже все хорошо. А с нами? С нами тоже все будет в порядке?
Нина удивленно посмотрела на него, потом смысл его слов начал постепенно доходить до нее. С Карло все в порядке, и теперь снова возвращается проблема их отношений. Да, их обоих сильно влечет друг к другу, и Нина уже не может отрицать это. Она словно призналась в своих чувствах тогда, в благоухающем саду, и каменные изваяния богов были тому свидетелями. Фредерико понимал, что происходит у нее в душе. Но что теперь? Нина облизнула пересохшие губы.
— Я… не знаю, — беспомощно пробормотала она.
Фредерико по-прежнему стоял у раковины. Он вытирал руки и с улыбкой смотрел на Нину.
— Знаешь, я понял, какая ты на самом деле, по тому, как ты обращаешься с Карло, а не со мной, — сообщил он.
Нина ничего не поняла. Это не имеет отношения к тому, о чем она думает. Точнее, не имеет прямого отношения.
— И что же ты понял? — осторожно спросила она почти шепотом, и ее сердце застучало.
Фредерико ответил не сразу, и Нина не могла угадать, о чем он думает.
Она с беспокойством ждала, сжимая в пальцах шелковый носовой платок.
— То, что ты добрая, заботливая и что, кажется, я хотел бы, чтобы у моих детей была такая мать, — тихо сказал он.
На этот раз Нина не просто покраснела. Кровь бросилась ей в голову, и перед глазами у нее все поплыло. Мать его детей? Что он хотел этим сказать?
Нина, замерев, стояла посреди кухни. В горле у нее пересохло, губы от удивления приоткрылись.
Фредерико медленно подошел к ней походкой хищника, но с улыбкой на красиво очерченных губах. Он поднял руку и провел большим пальцем по верхней губе Нины и мягко закрыл ее удивленно приоткрытый рот.
— Но есть одна проблема, — хрипловато пробормотал он. — Я уж не вполне доверяю себе. Я вижу перед собой добрую, заботливую, удивительную молодую женщину, которая разговаривает с животными и, наверное, с цветами и деревьями тоже. Она талантлива и остроумна, иногда она сильная, иногда ранимая. Эта женщина приводит меня в замешательство, потому что она кажется настолько наивной, что не замечает собственной сексуальности. И в то же время эта женщина любовница, точнее бывшая любовница, человека, у которого довольно высокие запросы в этом отношении.
О Господи, они снова вернулись к Лучано. У Нины упало сердце.
Фредерико продолжал смотреть ей в глаза темным и пристальным взглядом. Он словно искал ответа, который Нина не могла ему дать и который, как ей казалось, он хотел услышать. Чего же он ждет? Что она будет все отрицать? Что она расплачется и скажет, что никогда не была любовницей Лучано Трезини?
Но ведь теперь Фредерико достаточно хорошо знает ее, чтобы понять, что она не вписывается в образ коварной любовницы. Хотя, с другой стороны, против нее говорят улики. Она наводила справки о Лучано, поэтому Фредерико и заинтересовался ею. Зная Лучано, он сделал вывод, что причина ее поисков — незаконченный роман. Мысль о том, что где-то далеко у Лучано есть незаконная дочь, даже не пришла ему в голову.
Только один человек может теперь все расставить по местам, с горечью думала Нина. Если бы Лучано хотя бы раз взглянул на нее, он тут же заявил бы, что между ними ничего не было. Но этого никогда не произойдет. Сейчас, в такой ответственный период его жизни, он, безусловно, не готов к тому, чтобы принять всю правду. А она не хочет ничего ему рассказывать.
Теперь Нина поняла, почему Фредерико говорил ей то, что говорил, почему он смотрел на нее таким пристальным взглядом. Она должна была все понять уже после первого поцелуя, понять, что он сдерживает свою страсть и желание. А сегодня, поцеловав ее, он еще раз невольно признался, что хочет ее.
Хотя у Нины был небольшой опыт общения с мужчинами, если не считать Джонатана и легких увлечений в художественной школе, все же она была не настолько наивна, чтобы не почувствовать, что возбудила у Фредерико отчаянную страсть. Но он сдерживал себя и старался держаться от Нины подальше. Теперь она поняла почему.
— Фредерико, мне кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать. — Нина провела языком по пересохшим губам и, запинаясь, продолжила: — Тебе гордость не позволяет иметь со мной какие-то отношения из-за… из-за Лучано.
Господи, неужели она действительно сказала такое? Кажется, с тех пор как они с Фредерико встретились, она здорово повзрослела. И внезапно обрела мудрость, которой раньше в себе не замечала.
— Вы с ним очень близки, — сказала она, — поэтому ты страдал бы, если бы получил меня из вторых рук.
Собственные слова поразили Нину. Она никогда в жизни так открыто не говорила о любви. Но она была твердо убеждена в своей правоте. Это подтверждал его странный взгляд — пораженный, но не негодующий, как было бы, если бы она ошибалась. Нет, он все понял правильно и теперь сердится оттого, что она прочла его мысли. Но на этот раз мрачное выражение на лице Фредерико не испугало ее. Она решила договорить до конца:
— Здесь я тебе ничем не могу помочь. Я понимаю, что ты самолюбив, что не хочешь потерять лицо. Фредерико, ты должен во всем разобраться сам. Видишь ли, мне уже все ясно. Я ничего не могу сделать, чтобы как-то исправить твое мнение обо мне. Или ты принимаешь меня такой, какая я есть, или нет.