Хроники-4. Белеет "Парус" одинокий
Хроники-4. Белеет "Парус" одинокий
Белеет «Парус» одинокий…
Урбанистический миф
Он стоял в пустом оконном проеме, глядя как двадцатью этажами ниже мелкие темно-серые волны то выскальзывают, то снова втягиваются под хрупкое мутноватое стекло мартовского льда. Он стоял на самом краю, глядя на тупые носки своих черных ботинок, нахально нависавших над вертикальным отвесом обшарпанной стены, и думал: жаль, не взял фотоаппарата. Фотка вышла бы – закачаешься: два рубчатых ботиночных канта в обрамлении пустоты, а внизу, фоном, подсвеченная прожекторами река и отблескивающий на изломах лед. Вид сверху.
Жаль, ни на одной фотографии не передашь как ветер упрямо толкает в плечо, заставляя балансировать. А вокруг сплошная чернота вечернего неба. Ощущение обалденное! Тем более кайфовое, что обострившимися на приливе адреналина чувствами он четко воспринимал острый страх своего спутника. Рядом встать так и не решился, торчит за спиной.
- Ты б не трусил, а подошел хоть глянул. Когда еще такое увидишь, - с чуть презрительной снисходительностью кинул он через плечо, уверенный, что в ответ услышит жалобное: «Вы б лучше сами отошли, мало ли что»
Но из-за спины прозвучало совсем неожиданное:
- А вы плавать умеете?
Удивленный, он даже хотел обернуться. Но речной прибой с гипнотическим постоянством все накатывал на узкую кромку берега, и жаль было отводить глаза, вырываясь из зачаровывающего ритма. Он лишь бросил:
- Еще как! – и сам слегка устыдился своего мальчишеского тона. Перед кем расхвастался?
- Жалко, - отозвался спутник.
Сзади послышался шорох. Он почувствовал, что должен сейчас же, немедленно оглянуться и даже начал поворачиваться… Но в сердце стало очень-очень холодно, будто сосульку воткнули, а потом сразу очень-очень больно, и кто-то украл его легкие. Дышать было нечем. Оконный проем сделал кульбит вокруг него, над ним мелькнуло черное небо, а потом сразу серый лед, и вода стремительно понеслись навстречу. Он ощутил как с размаху впечатывается лицом в ледяную корку, услышал хруст, но боли не почувствовал. С высоты до него донесся долгий вибрирующий крик, и холодная невесомая темнота охватила его со всех сторон.
«Ни фига себе!» – успел подумать он. И все исчезло.
В опустевшем оконном проеме убийца медленно отнял руки от ушей. Господи, что это такое орало? Он быстро глянул вниз: двадцатью этажами ниже в ледяной корке зиял пролом, очертаниями напоминающий контур человеческой фигуры. Край был заляпан темными пятнами. Человек в окне знал, что если спуститься ниже, пятна окажутся красными.
Волна лениво лизнула лед, превращая пятно в смутный развод, лизнула еще – все исчезло.
Убийца заторопился – дело сделано, надо убираться побыстрее, уж больно жутко и озноб колотит.
Широко размахнувшись, так что едва не вывалился из проема (вот прикол был бы!), он швырнул в реку длинное шило с яркой пластиковой рукояткой. Перекувыркнувшись в воздухе, шило понеслось вниз и беззвучно булькнуло в разлом.
На месте падения взметнулись брызги.
Ветер взвыл в пустых проемах.
Толстый луч прожектора дернулся, заметался и уперся в ледяной разлом.
Человек в окне увидел как вода забурлила… Поднялась выше. Еще выше. Мощная темная струя толчками била из середины разлома, с каждым разом подскакивая на этаж, еще один, еще: третий, пятый, двенадцатый… С глухим шумом взметнулась до двадцатого. Изогнулась, и словно заглатывающая добычу анаконда обрушилась на замершего убийцу. Швырнула на колени, заставляя отчаянно цепляться за края проема.
Вода была липкой, теплой и соленой.
Сквозь мгновенно склеившиеся ресницы человек увидел – на его руках словно надеты ярко-алые перчатки! Одежда, лицо, все было перемазано красным, багровая жижа растекалась под ногами.
- Это же кровь! Кровь! – закричал убийца.
Стоя на четвереньках, весь залитый кровью, он судорожно всхлипнул, не в силах оторвать глаз от колышущихся далеко внизу темных вод. Волны накатили на берег раз, другой… Вода в ледовом разломе загустела, зашевелилась… Было видно, как жгуты буро-коричневых водорослей ощупывали края. Там, где только что кровавый фонтан рвался из воды в небо, медленно всплывало нечто. Убийца заворожено следил как оно поднимается все ближе к поверхности. Сквозь темные волны смутно вырисовывался белесый контур…
Волны раздвинулись. Из реки появилась… голова. Откинулась назад, поднимая лицо к небу…
Тянущиеся по льду багровые водоросли росли прямо из глазниц, до отказа заполняя лишенные глаз провалы.
Человек в оконном проеме снова закричал.
Прожектор взметнулся, зашарил по фасаду, будто почуявший добычу пес.
Азартно дрожа – «вот он, вот!» – луч света уперся в скорчившегося в окне убийцу. И тот скорее почувствовал, чем увидел, как водоросли, тянущиеся из глаз существа, поползли по льду, к зданию, вверх по стене… К нему.
Содрогаясь от непереносимого ужаса, человек отпрянул назад и вывалился из окна вглубь комнаты. На четвереньках пополз по ледяном бетону пола к проему двери.
Вскочил. Длинными заячьими скачками понесся по гулкому пустому коридору к недостроенной лестнице. Перепрыгивая через осыпающиеся ступеньки, слепо ринулся вниз, к выходу.
Звук неторопливых чавкающих шагов – словно бы в ботинках у идущего хлюпала вода – поднимался ему навстречу.
Убийца остановился. Широко раскинув руки, вжался спиной в стену, будто надеялся спрятаться внутри холодного серого бетона.
Не в силах шелохнуться, он расширенными глазами глядел поверх обломанных лестничных перил.
Вода медленно поднималась, заливая ступени, и вместе с ней неспешно, как на прогулке, поднималась темная фигура. Растущие из глазниц бурые речные водоросли свисали по щекам и спадали на грудь, струились по лестнице.
Убийца затаил дыхание.
Существо остановилось. Медленно повело головой туда… сюда… Резко вскинулось…
Водоросли враз свились в жгуты толщиной с кулак, заструились, стремительно разрастаясь, потянулись из глазниц, оплели обломки перил, змеясь, потекли вверх… Мокрая петля захлестнула ногу убийцы, стиснула колено, опутала запястье… Темная фигура медленно приближалась в ореоле колышущихся водорослей. В глаза оцепеневшему убийце глядели заполненные шевелящимися багрово-коричневыми стеблями глазницы…
Крик разорвал мир в клочья.
***
- Слушай, парень, ну мне, ей-богу, по фиг! Тебе, блин, будет в задницу свистеть!
- Вы ни про какой уплотнитель не говорили! – с бессильной яростью процедил Роман. Положил руку на край только что вставленного в окно пластикового стеклопакета. В ладонь ощутимо дуло. – Ничего нормально сделать не можете! Сами же проем замеряли!
Мужик в зеленом фирменном комбинезоне с надписями «Двери. Окна. Стеклопакет» совершенно искренне возмутился:
- Парень, ты с дуба грянул или вчера родился? Конечно, замерял! Ну и что? Даже в самых крутых нынешних домах по оконным проемам обязательно хоть миллиметровые перекосы бывают, никогда пакет с окном, вот так чтоб один в один, не совпадает! А у тебя дом, ну вообще, в 70-х строили! Вон, закос какой! – гибкая лента рулетки, взвизгнув, развернулась вдоль окна, - Видишь? А наша фирма, между прочим, косых пакетов не ставит! По ГОСТу не положено! Уплотнять надо. Так что давай, мотай на Троицкий рынок, 23-е место. Скажешь, Миша просил уплотнителя, пенку такую, ну, короче, они знают…
- Не пойду, - сквозь зубы процедил Роман. Он отошел от окна и уселся на лежащий посреди комнаты штабель ламината.
- Так без уплотнителя нормально держаться не будет! – мастер с удивлением поглядел на мрачного Романа.
- Сколько он стоит, твой уплотнитель? – спросил Роман, потом безнадежно махнул рукой, - А, какая разница! Денег все равно нет, ясно?
- На банку уплотнителя нет? – изумился мастер и слез со стоящей у окна стремянки. Встал напротив Романа, - Слушай, парень, какого хрена ремонт затевал, если бабок нет?