- Пусть, - с коротким смешком согласился охранник, - Пусть хоть всех вас… Хоть жирдяя бизнесмена, хоть стерву его тощую, хоть психа вашего помороженного…
Да уж, количество психов на одну пустую недостроенную гостиницу прям зашкаливало.
- А лучше всего сучку с огнеметом, жалко, я ее не прихватил.
Действительно, жалко. Ох, если бы этот придурок Янку захватил! Вот кому не помешали бы ни ружье под носом, ни пульсирующая в ноге боль. Соорудила бы она из господина охранника прям на стенке лифта выразительный барельеф! Янка, она барельефы лю-юбит…
- А я буду жить, - издевательски цедил охранник, водя дулом ружья у Романова лица.
- Хрен ты будешь, а не жить, - тускло ответил Роман, отмахиваясь от ружейного дула, будто от надоедливой мухи. Он оперся на ладони, подтянул ставшее непослушным тело, привалился к холодной стене. – Ты так и не понял? Ты, считай, уже труп. Как твоя бичиха.
Пинка в бок Роман и не почувствовал, словно не его бьют.
- Тебе не кажется – долго едем? – также мерно продолжал он. – Пока ты меня избивал, можно не на десять, и не на двадцать – на сто этажей спуститься.
Занесенная для удара нога замерла… Не отводя ружья от Романа, охранник скосил глаза вправо… влево… На физиономии проступила напряженная работа мысли:
- Правда, долго…
- Дошло, наконец, - окровавленным ртом ухмыльнулся Роман.
- Ничего, сейчас… - после долгой паузы пробормотал охранник, и продолжая держать Романа под прицелом, попятился к панели кнопок. Пальцы его зашарили по выпуклым прямоугольникам, охранник снова скосился, выискивая красную кнопку «стоп». Нажал…
Кнопка погрузилась в панель…
- Это чего? Чего это? – ошеломленно пробормотал охранник, не отрывая глаз от собственной руки. Вслед за кнопкой его палец медленно проваливался в пластик, уходил внутрь плавно и легко, словно в пену. И лишь когда рука погрузилась по самое запястье, охранник очнулся.
Ругнувшись скорее удивленно, чем испуганно, он дернулся… Панель не отпускала. Он рванул еще… Уперся коленом в стену, откинулся, потянул… С сухим электрическим треском вырвал руку из панели… Перевел дух, поднес ладонь к глазам, растопырив пальцы…
Послышался легкий треск – так хрустит, разламываясь, тонкий ледяной наст. От запястья к кончикам пальцев побежали тонкие извилистые трещины…
Охранник дико посмотрел на свою руку и тряхнул кистью…
Ладонь отвалилась.
Кусочки кожи осыпались с запястья, пальцев, тыльной стороны руки и с глухим пластмассовым стуком падали на пол.
Кисть мгновенно стала алой, словно на нее красную перчатку натянули.
Охранник орал.
Оцепеневший Роман тупо смотрел на лежащий возле него большой кусок пластика, изогнутый по форме человеческой ладони и казавшийся обломком искусно сделанной куклы – линии руки, мельчайшие складочки кожи…
Пачкая кровью бронежилет, охранник судорожно прижимал к себе освежёванную кисть.
- Ты… Ты… Сволочь! – в один миг позабыв о Романе, он отшвырнул ружье, метнулся к панели… Его здоровый кулак обрушился на кнопки, колотя по всем разом…
- Нет! – Роман вскочил на ноги – вывихнутая ступня полыхнула болью, но он рванул к охраннику и в ужасе схватил его за плечи, отдирая от панели, - Отойди! Не нажимай! «Вызов» не нажимай! Это «лифт в преисподнюю»! Ты представляешь, кто явится на вызов!
Удар локтем в живот отшвырнул его обратно к стене.
- А хоть кто… всех… порешу… - хрипел охранник, его глаза стали совершенно невменяемыми. Он медленно отвел кулак…
Лифт ощутимо качнулся…
Прямой удар тараном врезался в панель. Панель жалобно треснула.
Вокруг вспыхнуло бешенство. Нечеловеческое. Лифтовое: с привкусом горелой смазки и пылающей пластмассы. Быть внутри этого бешенства – все равно что оказаться внутри костра из пластиковых стульев: удушье, боль, ужас…
Охранник и Роман заорали хором.
Словно норовистый конь, смертельно оскорбленный ударом хлыста, лифт встал на дыбы. Охранника впечатало физиономией в пластиковые кубики кнопок.
А лифт уже сорвался с места и с неистовой скоростью помчался вниз, вниз, вниз. Как в падающем самолете, на мгновение в нем воцарилась невесомость. Роман всплыл к потолку. Капли разбрызганной по кабине крови веселой вереницей алых шариков пронеслись мимо. Медленно вращаясь, в их красочную стайку врезались ружье и вывалившийся из кармана нож…
Лифт снова дернулся. Тяжесть вернулась. Роман рухнул на пол кабины…
- А-а-а! – лифт опять рванул. Вращаясь и гудя, будто гигантский волчок, теперь он мчался вверх. Центробежная сила расшвыряла Романа и охранника по стенам, вдавила в пластик. Нож и ружье перекатывались по полу. Сквозь непрерывное вращение Роман увидел, как прижатый у панели охранник бездумно тянется к кнопкам…
- Не трогай ничего!!! - перекрикивая пронзительное гудение, заорал Роман.
Сам не понимая зачем, с невероятным усилием, шаг за шагом Роман двинулся к кнопкам.
- Я… иду… я… сейчас… - хрипел он.
Что «сейчас», зачем «сейчас» – будто он знает, что делать? Никто и никогда не приканчивал «лифт в преисподнюю» изнутри!
Лифт перестал вращаться, Роман отвалился от стены и тут же ударился о нее снова – теперь кабина раскачивалась туда-сюда, как гигантский маятник.
Романа снова затошнило. «Вот сблюю сейчас, будет в тебе вонять, как в любом отечественном лифте!» – мелькнула злорадная мысль. Болтанка прекратилась. Романа отшвырнуло от стены с неистовой силой. Избитое тело отдалось острой болью…
Ружье потерявшимся щенком ткнулось в ноги охраннику. Стремительным движением тот подхватил оружие…
- А ну стой! Стой, гад, стрелять буду! – дергая затвор, проорал он.
- Опять? Нашел время… - безнадежно пробормотал Роман, вжимаясь в стену. Одна радость – если этот псих сейчас его пристрелит, «лифту в преисподнюю» достанется лишь Романово мертвое тело.
Но охранник и не думал в него стрелять, он даже не смотрел на Романа. Ружейное дуло металось, шарило по стенам кабины…
- Стой или выстрелю! – палец согнулся на курке.
И только сейчас Роман понял, что угроза обращена к лифту!
- Не стре… - попытался крикнуть Роман.
Поздно. Спусковой крючок дернулся. Пучок огня расплескался по зеркалу, запахло порохом. Словно в замедленной съемке Роман увидел как хищный, похожий на акулу цилиндрик пули впечатывается в прозрачное стекло… Сжимается, сжимается… И словно резиновый мячик отскакивает прочь.
Ударяясь о стены, все набирая и набирая скорость, пуля заметалась по узкой кабине.
- Банг! – отрекошетила от стены, стукнулась об пол, подпрыгнула, ударилась в потолок, снова в стену… У самого уха туго свистнул воздух.
Охранник шарахнулся в сторону, врезался в Романа… Роман рухнул на пол и ему показалось, что с размаху напоролся на торчащий гвоздь… Но откуда здесь… Он посмотрел на свою многострадальную ногу. По штанине расплывалось кровавое пятно. И бешенный мячик пули больше не носился по кабине. Волна острой, пульсирующей боли накрыла его, заставляя скорчиться на полу.
Лифт остановился. Затопляющая кабину ярость схлынула, но Роману все равно казалось, что он будто рыбка в стакане, погружается в стоячую воду – лифт принял решение.
Нахлынувшее со всех сторон чувство абсолютной, непреложной обреченности, неумолимого конца было страшнее и невозможнее всех предыдущих кошмаров.
Роман забился, всхлипывая от вынимающего душу, тошнотворного ужаса, пополз, волоча за собой раненную ногу.
Замаравшая пластик полоска крови исчезла моментально. Лифт равнодушно взирал на человеческие метания, неспособные ни отменить, ни даже отсрочить неизбежное.
- Сделай же что-нибудь!
Роман даже не сразу понял, откуда доносится этот жалкий скулеж.