Снова бросил взгляд на часы. Хватит! Через час Михаил был у нее в офисе. Кивнул секретарю и зашел в конференц-зал.
Мари оборвала свою речь на полуслове, оторвала взгляд от бумаг. Посмотрела сначала на бесцеремонно вошедшего Зимина, потом на часы, потом снова на Зимина. Обвела взглядом присутствующих на собрании акционеров. Что-то буркнула Дональду. И покорно поплелась через весь зал к Мише.
— Я помню. Поехали, — пробормотала она, устраивая подмышкой очередную папку — как раз можно будет перечитать в дороге.
Михаил пошел ей навстречу, вытащил папку у нее из подмышки, кивнув Дональду, положил папку на стол. А потом, перебросив Машку через плечо, скорым шагом вышел из зала. Опаздывать он был не намерен.
— Тебе так уж обязательно было выставлять меня на посмешище перед акционерами? — пробурчала Мари, очутившись в машине, а потом… не отдавая себе отчета в том, что делает, порывисто потянулась к нему. Как следовало сделать сразу.
Он коротко поцеловал ее и рассмеялся.
— Тебя это волнует? Правда? Ну, прости. Единственное, что сейчас волнует меня, — вовремя попасть в Standesamt[i]. Могу принести твоим акционерам официальные извинения в своем недостойном поведении. Потом. Если захочешь.
— Полагаю, это теперь не имеет никакого значения. Я отчиталась и вынесла на обсуждение вопрос продажи активов. Формально. Контрольный пакет акций принадлежит мне.
Мари велела шоферу отъезжать и поудобнее устроилась на плече Зимина, совершенно не думая о том, что испортит идеальную укладку — волосок к волоску.
— Переодеться я, разумеется, уже не успею, — пробормотала она. Светло-серый костюм совсем не походил на свадебный наряд.
— Жаль, что не успеешь, — Зимин вздохнул. Потом медленно, сосредоточившись на процессе, стал вынимать шпильки из ее идеальной прически. Он удовлетворенно осмотрел результат своих трудов — свободно рассыпавшуюся копну темных волос. И совершенно серьезно сказал: — А, может, успеем купить тебе что-нибудь… более подходящее? По дороге.
Воспоминания нахлынули на нее сплошным потоком, который совсем невозможно было остановить. Причал. Стойка администратора. Миша. Фата. Шлейф. Лифт. Мари улыбнулась и выглянула в окно.
— Ты же знаешь, что все это никому не нужно и ничего не значит. С тем же успехом можно выйти замуж в джинсах. И ничего не изменится, — заявила Мари, но вдруг за углом показался какой-то свадебный салон, — в конце концов, я взрослая самодостаточная женщина и я… хочу платье…
— Тогда пошли за платьем. Хотя в джинсах было бы тоже неплохо, — Михаил, не сдержавшись, рассмеялся.
Времени на то, чтобы перемерить половину магазина не было. Да ей оно было и не нужно. Осмотрев критическим взглядом манекен, наряженный в платье с длинным шлейфом, Мари поморщилась и покосилась на жениха.
— Нет? — спросила она.
— Только не это! — почти рявкнул Зимин по-русски. — Что угодно, только не это, — перед глазами возникла картинка в стиле Дали — белая змея, стекающая на пол из шкафа. — Иначе я точно начну думать, что ты не хочешь замуж.
— Я очень хочу замуж, — улыбнулась Мари.
Схватив его за руку, она ринулась вглубь магазина. Платье было выбрано почти в одно мгновение. Очень простое, цвета слоновой кости, украшенное только вышивкой и тонким пояском, слегка расклешенное от талии, оно открывало руки и скрывало ноги чуть пониже колен.
Мари покружилась перед зеркалом и улыбнулась.
— Да? — спросила она, обернувшись к Мише.
Он смог лишь кивнуть. Какой идиот придумывает платья, которые вызывают желание снимать их. Стоп! Сначала Standesamt. Потом… а вот потом…
Зимин спешно рассчитался и, подхватив Машу под руку, усадил ее в автомобиль.
Через час она уже была его законной женой. Как он говорил… пять лет назад.
Итак, она нарушила главную семейную традицию, передававшуюся по женской линии рода д'Эстен. Нынешнее поколение в лице Мари подкачало. Теперь она была Марией Зиминой. Приплыли! Платье без шлейфа и фамилия теперь уже законного супруга — разве так много надо для счастья?
— А теперь правду, господин Зимин, — прошипела она, как только дверца в машину захлопнулась, и они поехали домой, — правду и ничего кроме правды! Что у вас с рукой?
В этот самый момент господин Зимин мысленно благодарил швей (или кого там надо благодарить?) за отсутствие рукавов. Это позволяло продвигаться поцелуями от ладоней к плечу, и где-то там должна быть застежка. Но успел он поцеловать только ее запястье.
«Твою мать!» — мысленно выругался Михаил. Она два дня ничего не спрашивала. Но если уж врать, то уверенно.
— А что у меня с рукой? — он внимательно посмотрел на свой кулак. — А, это… неудачно ударил по груше. Дональд посоветовал мне отличный спортклуб.
— Кажется, я даже знаю, как он называется, — проворчала Мари и подставила свое запястье назад, под его губы.
Михаил продвинулся к локтю и снова отвлекся. «Черт! Неужели Дональд проболтался? Или этот урод Какеготам?» — мысли не вдохновляли.
— И что ты знаешь? — вкрадчиво спросил он Машу.
— Зимин, с тобой и так все ясно, — усмехнулась она, — не выкручивайся. Целуй меня, у тебя это лучше получается, чем изображать из себя святую невинность.
Он весело хмыкнул. Президентша!
— Ну, ладно! Если тебе больше понравится история о том, что мне пришлось заступиться за молодую симпатичную фройляйн, и потом она, в знак благодарности, пригласила меня на чай с шарлоткой, то получай свою правду.
Мари моргнула. Два раза. Но вместо того, чтобы что-то выдать из тех колкостей, что вертелись у нее на языке, она коротко кивнула и… притянув его за галстук к своему лицу, жадно впилась в его губы поцелуем — жадно настолько, что у самой зашумело в голове.
«Когда мы уже доедем?» — единственная здравая мысль Зимина слабо пробивалась среди остальных. Он прижимал Машу к себе все крепче. Но в то же время пытался прервать поцелуй. Потому что иначе…
Автомобиль неожиданно остановился. Михаил буквально выволок жену и, подхватив ее на руки, занес в дом. В первую же попавшуюся комнату. Поставил Машу на пол, не отпуская от себя. И повернул ключ в двери.
_____________________________________________________________
[i] Standesamt — орган гражданской регистрации браков в Германии.
Бонус 2. Паруса для Марии
Октябрь 2015 года
Санкт-Петербург
В дверь звонили. Уже минут пять, а, может, и десять. Михаил надеялся, что незваному гостю надоест, и он уйдет восвояси. Но, кажется, пришедший был чрезмерно настойчив. Зимин расстроенно чмокнул спящую Машку в плечо. Кого, черт возьми, могло принести так не вовремя?
Побрел к двери и вдруг услышал звук поворачивающегося ключа.
«Туська! Ну, твою ж мать!» — сердито подумал он и остановился посреди прихожей.
Она влетела в квартиру разъяренной фурией с идеальным утренним макияжем на красивом лице. Смерила брата взглядом и спросила прямо:
— Живой? Что? Твоя принцесса опять тебя бросила?
— Не дождешься! — буркнул Зимин. — Чего ты примчалась?
— Тогда объясни, какого черта отрубать телефон и морозиться? Я все передумала! Я еще ночью ехать к тебе хотела! Ромка не пустил. Ты совсем сдурел?
Наташка с грохотом скинула туфли.
«Началось…» — вздохнул устало Михаил.
— Не шуми, во-первых. А во-вторых, это ты сдурела. Я тебе вчера сколько раз сказал, что никуда из дома не двинусь? И уж перед кем, а перед тобой я точно отчитываться не должен. Хорошо хоть у Романа мозг на месте. Только ночью тебя здесь и не хватало, — проворчал он.
— Позволь узнать, чем таким ты занимаешься ночами, что для этого нужно отключать телефон? Пьешь? Это же не выход! Сколько можно маяться?
— Ты точно рехнулась, — Зимин заржал. — Я же тебя не спрашиваю, чем ты по ночам занимаешься. Ты в своем уме, Наташ? И с чего ты взяла, что я маюсь?