В это время Булыгин, приняв на себя вид начальника, приказывал, чтоб я велел отдать требуемый дикими выкуп, но я ему представил, что у нас осталось только по одному годному ружью на каждого человека, что мы не имеем никаких инструментов для починки оных, и что в ружьях состоит единственное наше спасение, следовательно лишиться такого значительного числа ружей крайне неблагоразумно, а если взять еще в рассуждение, что эти самые ружья будут тотчас употреблены против нас, то исполнение его приказания совершенно нас погубит, и потому я просил его извинить меня, что в сем случае осмеливаюсь его ослушаться. Но он не хотел уважать моих доводов, а старался убедить других согласиться на его желание. Тогда я сказал твердо и решительно моим товарищам, что если они согласятся отдать колюжам хоть одно годное ружье, то я им не товарищ и тотчас последую за дикими. На это все до одного человека в голос отвечали, что покуда живы, с ружьями ни за что не расстанутся., Что нам было делать? Жизнь и свобода человека ему милее всего на свете, и мы хотели сохранить их: в том суди нас бог…
После этого горестного происшествия шли мы несколько дней ьверх по реке и часто видели ходившие по оной лодки. Из сего заключили, что вверху реки долженствовало быть не в дальнем расстоянии селение, которого нам достичь хотелось. Но выпавший 10 декабря снег уничтожил наше намерение. Снег не сходил, а оттого мы никак не могли продолжать путь. Теперь надлежало пещись, как бы провести зиму лучше и прокормиться. На сей конец я велел при реке расчистить место и рубить лес для построения избы. А между тем мы жили в шалашах. Забота о доставлении себе пищи беспокоила нас более всего. Пока мы устраивали свое жилье, однажды под вечер приехала лодка с тремя человеками, из них один молодой, проворный малый, показался нам сыном какого-нибудь вождя, в чем мы и не ошиблись. На вопрос наш о их жилище, он нам сказал, что оно находится от нас весьма близко. Мы спросили, не возьмут ли они с собою одного из наших людей, который купит у них рыбы, а они бы его к нам опять доставили. На это предложение они тотчас с радостью согласились и начали чрезвычайно торопиться к отъезду. Они без сомнения радовались, что имеют прекрасный случай захватить в плен так легко еще одного из нас, Из наших промышленников Курмачев был готов ехать с ними, но когда они приглашали, чтоб он скорее садился в лодку, мы потребовали, чтоб они вместо него оставили у нас аманата (заложника). Это им крайне не понравилось, но делать было нечего, желание наше надлежало исполнить. Дикого мы строго караулили во всю ночь, а на другой день освободили, когда привезли Курмачева. Он приехал однако ж с голыми руками: колюжи ничего ему не дали и не продали. Жилище их состояло в одной хижине, в которой Курмачев видел шестерых мужчин, кроме троих к нам приезжавших, и двух женщин.
Дикари нас обманули. За то мы положили переведаться с ними иначе: посадив под караул гостей своих, мы отправили на их лодке к хижине с ружьями шесть человек, которые, взяв у них всю рыбу, вечером привезли домой. Тогда мы задержанных отпустили, одарив их чем могли. Вскоре за сим один старик привез к нам в лодке девяносто кижучей и продал за медные пуговицы.
Через несколько дней поспела наша изба и мы перебрались на новоселье. Она была квадратная с будками по углам для часовых. Вскоре потом посетил нас тот же молодой сын вождя, с которым мы имели дело. Мы опять спрашивали у него продажной рыбы, но получили грубый отказ, за что посадили его под караул и объявили, что не дадим ему свободы, доколе он не доставит нам на зиму нужного количества рыбы. Мы требовали от него четырехсот лососей и десяти пузырей икры, отметив ему количество это черточками на палке. Узнав, в чем состоит наше требование, он немедленно отправил своих товарищей, а куда, нам было неизвестно. После того, в продолжение недели, приезжали они к нему два раза и говорили между собою потихоньку. Когда они были во второй раз, аманат наш стал просить, чтоб пропустили вниз по реке лодки его с людьми. Мы на это охотно согласились, и через полчаса потом спустилось мимо нас тринадцать лодок, на которых было обоего пола до семидесяти человек. Люди сии вскоре возвратились и доставили нам требуемое количество рыбы и икры, а сверх того выпросили мы у них одну лодку, способную поднять до шести человек. Тогда мы отпустили задержанного молодого человека, подарив ему испортившееся ружье, суконный плащ, ситцевое одеяло и китайчатую рубаху.