— Да, влияние очень, очень большое, — задумчиво сказал дон Антонио. — А где сейчас этот любвеобильный дядя?
— Он ждет в приемной вашего высокопревосходительства.
— Он знает об этих «показаниях»?
— Почти наверняка нет.
— Значит, так, Альфонсо, сейчас наступает такой момент, когда от тебя будет многое зависеть.
Секретарь прижал папку к груди и замер с самым преданным выражением лица, на которое был способен.
— Кто сегодня начальник охраны?
— Капитан Васкес.
— Туп, исполнителен, труслив.
— Обжора.
— Еще и обжора, великолепный набор. Сейчас ты с капитаном Васкесом и десятком солдат отправишься в тюрьму. Там ты возьмешь под стражу всех, кто имеет отношение к этой истории, и доставишь их сюда.
— Сюда?
— Только вы подъедете не со стороны парадных ворот…
— А со стороны конюшен.
— Ты умнеешь прямо на глазах.
— Если будет угодно вашему высокопревосходительству, я так же быстро поглупею.
— Я дам знать, когда это будет необходимо. А сейчас надо сделать то, что надо сделать.
— Уже можно исполнять?
— Да. И скажи там, чтобы господина командора проводили ко мне.
Через несколько минут в конце аллеи появилась фигура дона Ангеррана де ла Пеньи. Он приближался медленно, тяжело ступая огромными башмаками по розовому песку дорожки. Оделся он сегодня, против обыкновения, в гражданское платье. Но даже лишенный той части внушительности, что придает человеку мундир, смотрелся он очень и очень солидно.
— Здравствуйте, мой дорогой дон Ангерран, — приветливо, почти весело приветствовал его губернатор, что озадачило командора. Он рассчитывал увидеть страдающего, убитого горем отца, а на деле…
— Рад вас видеть в добром здравии, ваше высокопревосходительство.
— Пусть не в добром, но, по крайней мере, сносном. А что с вами, отчего эта трость? Неужели снова подагра? Сочувствую.
Командор сдержанно кивнул. Сердце его было не на месте. Что-то случилось. Откуда бы взяться столь выраженной участливости в столь самовлюбленном человеке, как дон Антонио де Кавехенья?
— Вчера пришлось посылать за лекарем. Этой ночью мне дважды пускали кровь.
— Может быть, вам имело смысл остаться в постели?
Да, определенно что-то неладно, решил дон Ангерран. Надо быть внимательным.
— Сегодня вторник, день моего непременного доклада вашему высокопревосходительству. Кроме того, к утру мне полегчало.
— Ну что ж, прекрасно, если так. Давайте, знаете, пройдемся. А то я все утро тут сижу, выслушиваю идиотские бредни. Надоело.
— Охотно.
Губернатор взял командора под руку, и они двинулись вдоль стены, имея слева от себя уже описывавшуюся картину морских далей, а справа — великолепный розарий. Цветы, освеженные утренним поливом, сверкали переливами еще не высохших капель.
Крепостная стена плавно изгибалась, отвечая изгибу горы, на которой поместилась загородная резиденция правителя Эспаньолы. Шагах в пятидесяти по ходу движения открылась ниша, в которой стоял стражник с аркебузой [9]. Увидев его высокопревосходительство, он встал «смирно» и положил ствол аркебузы на сгиб локтя.
— Прекрасно, — сказал дон Антонио.
— Что именно?
— Будем говорить открыто. Я хотел было устроить с вами игру в цаплю и лягушку, как говорят французы, но потом решил — не стоит.
— Как вам угодно.
— Вот именно, как мне угодно. Я просто спрошу у вас, дон Ангерран, нет ли у вас родственника, который бы… как бы это сказать…
Командор тяжело задышал.
— Говорите прямо, ваше высокопревосходительство, надеюсь, хотя бы это я заслужил своей тридцатилетней службой его католическому величеству.
— Прямо так прямо. Мои люди тут поймали одного разбойника, по имени Горацио де Молина. Странное имя, как бы генуэзское, но при этом как бы и нет. Но не имя самое интересное в этом человеке.
— Я слышал о нем, — угрюмо сказал дон Ангерран де ла Пенья.
— Признаться, я решил на свой лад разобраться с этим негодяем, никому, даже вам, не сообщая об этой поимке. Я решил самолично добраться до награбленного им золота и тем самым удивить всех. Пусть, думал я, поймут мои подчиненные, что их губернатор умеет не только диких коров истреблять. В течение двух недель у него допытывались, куда он спрятал награбленное. Он молчал. До сегодняшнего утра. А сегодня утром он заявил…
— Что он мой племянник?
— Откуда вы знаете? Впрочем, по самому течению нашего сегодняшнего разговора было видно, что у меня есть для вас чрезвычайные новости.
Командор весь сразу как-то осунулся, потяжелел. Не испрашивая разрешения начальственного спутника, он сделал несколько шагов в сторону и тяжко уселся на большой валун.
— Я знал, что этим рано или поздно кончится.
— То есть вы не отрицаете, что помогали бежать ему из картахенской тюрьмы, а до этого…
— Нет, ваше высокопревосходительство, не отрицаю. Четырежды я спасал его от виселицы, которой он безусловно заслуживал. Это сын моей сестры Ангелины, перед смертью она просила меня позаботиться о нем, и я дал клятву.
— Как выясняется, опрометчивую.
— Я ни о чем не жалею. — Командор, неуверенно двигая пухлыми подагрическими пальцами, отстегнул шпагу и подал ее губернатору. — Прошу вас только об одном.
— О чем? Ничего не обещаю заранее, но если что-то будет в моих силах, сделаю для вас. — Говоря эти слова, дон Антонио иронически улыбался. Его, кажется, забавляла комедия запоздалого раскаяния.
— Прошу верить мне, что ни одного медного гроша из награбленных этим негодяем к моим рукам не прилипло, что я… — Дон Ангерран не закончил свою речь, увидев, как на нее реагирует губернатор. Он не верит ни одному слову. Какой же смысл говорить! — Я готов принять наказание, которого заслуживает человек, совершивший преступление, подобное моему. Можете вызывать стражников.
— Когда придет время, я их вызову.
Губернатор наклонился к розовому кусту и, зажмурившись, принюхался.
— Вы, дон Ангерран, по всей видимости, порядочный человек, и это меня огорчает.
Обливающийся потом командор надел шляпу и полез за платком.
— Не понимаю вас.
Дон Антонио оперся на шпагу командора как на трость и, изящно изогнувшись, пожевал губами.
— В комбинации, которую я задумал, меня больше устроил бы классический негодяй. Жадный, хитрый и дрожащий за свою шкуру.
— Все еще не понимаю, о чем вы говорите.
— Вот ваша шпага, дон Ангерран. О том, что человек, носящий имя Горацио де Молина, ваш племянник, кроме меня и моего секретаря, никто знать не будет. А если понадобится, то и секретарь не будет знать. Засим я объявляю вам, что отныне вы не командор крепости Санто-Доминго, вы губернатор города Кампече, слышали о таком?
Дон Ангерран неуверенно кивнул.
— Распоряжением его католического величества я назначен главнокомандующим всеми нашими силами на архипелаге. Так что в моей власти дать вам то назначение, которое я вам предлагаю. На вас возлагается ответственность по охране интересов Испании в городе Кампече на полуострове Юкатан, на островах Хуан-Фернандес и Сан-Эстебан. Это будет внешней оболочкой вашей деятельности. Сутью же ее станут усилия по поимке человека по имени Олоннэ. Теперь вы меня поняли?
— Начинаю понимать, ваше высокопревосходительство.
— Эти английские и французские ублюдки, соблюдая на словах мирные договоры, на деле натравливают на нас разных бешеных собак под видом корсаров, флибустьеров и каперов [10]. Так вот, дон Ангерран, я решил открыть свою псарню. А вас назначаю на ней главным псарем. Я сам бы занялся этим богоугодным делом, да не могу подводить своего короля. Губернатор Эспаньолы — слишком заметная фигура.
Командор молча взял шпагу из рук губернатора.
— Горацио де Молина останется у меня, и бумаги с записями его показаний — тоже. Так, на всякий случай.
— Об этом вы могли бы и не говорить.
— Пожалуй, вы правы.
— Я могу идти?
— Да. Я отдам распоряжение в канцелярию. Завтра все необходимые бумаги будут у вас в руках.
9
…стоял стражник с аркебузой. — Аркебуза — старинное фитильное ружье, использовавшееся испанскими солдатами. В Англии, Франции, Голландии в это время уже перешли на более современное оружие — мушкеты, отличавшиеся большей дальностью стрельбы, большей скорострельностью и меткостью.
10
…флибустьеров и каперов. — Каперами называли не только корабли, но и людей, плававших на таком судне.