Со знанием дела помощник капитана показал девушке мачту и парусное вооружение галеры, хитроумное рулевое устройство: «Гром» имел два рулевых весла, расположенных справа и слева по обеим сторонам кормы. Эти весла были соединены горизонтальным брусом и двигались одновременно. Затем Раф провел Соню на боевую башенку и показал баллисты. Чувствовалось, что Раф и сам увлечен этим грозным оружием. Глаза его загорелись, а в лице появилось что-то мальчишеское. Скинув камзол и оставшись в полотняной рубахе, он взвел одну из баллист, уложил в углубление метательной лапы снаряд и разрешил Соне выбить чеку. Баллиста с грохотом швырнула вдаль глиняное ядро. В воздухе осталась тонкая дымная полоска-дуга, а затем в море вспыхнуло пятно чадящего малинового пламени. Соня почувствовала веселый азарт. Баллисты произвели на нее сильное впечатление еще во время ночного боя. Однако, чтобы взвести это оружие, силенок девушки оказалось маловато. За дело снова взялся Раф: с помощью деревянного рычага взвел боевую ось, закрепил ее и установил чеку. Затем уложил снаряд… И Соня послала в даль моря глиняное ядро, через мгновение превратившееся в клубок грозного огня.
— Хей! — азартно выкрикнула девушка.— Смотри-ка, чуть чайку не сбили! Еле успела увернуться.
Раф весело рассмеялся в ответ. Но это веселое времяпровождение вскоре прервали. На башенку поднялся слуга капитана и сообщил, что Енси недоволен — боеприпасы расходуются впустую. Слуга строго глядел на Рафа, по выражению его лица было ясно: недовольство капитана вызвано не только этим. Ага, приревновал, козлик старый, лукаво подумала Соня. Что же, надо будет его умаслить. Ревность — это само по себе неплохо, только не перешла бы она в злобу. Улыбнувшись Рафу, девушка поспешила в капитанскую каюту. Вновь обжегшись о ненавидящие взгляды рабов, прикованных к веслам, Соня вдруг сообразила, что ей следует делать дальше. Да, это будет наилучшим решением. В каюте капитана Енси наверняка имеется тайник. Надо постараться отыскать его…
Следующие два дня протекли достаточно однообразно. Соня развлекала капитана Енси светскими разговорами, в которых точно отмеряла показную скромность и игривую кокетливость. Старая Гиена, полулежа на высоко взбитых подушках, по мере своих сил старался поддерживать беседу, делал любезное лицо, шутил, произносил комплименты и, похоже, очень досадовал о своей контузии. Обнаружив висевшую на стене каюты лютню, Соня часами распевала баллады и любовные песни. Лютня была дорогая, инкрустированная слоновой костью и перламутром, однако весьма сильно попорченная небрежным хранением. От влажного морского воздуха корпус ее покоробился, а местами даже расклеился. Положение еще больше усугублялось тем, что при качке инструмент ударялся о стену, на которой висел. Соне постоянно приходилось мучиться с настройкой, иначе лютня начинала фальшивить самым мерзким образом. И все же это было менее утомительно, чем без передышки любезничать с кислолицым бараханским капитаном. Время шло, и это начинало не на шутку тревожить девушку. Плавание заканчивалось, а она по-прежнему не могла приступить к своему плану, который должен был принести ей свободу. И не только ей…
Наконец Соне повезло: вечером второго дня в дверь капитанской каюты постучался Раф.
— Что там случилось, о мой юный трудолюбивый помощник? — спросил Старая Гиена, причем сварливый тон голоса совершенно не соответствовал любезным словам.
— Я хотел бы поговорить об этих новых пленных, о ванирах,— почтительно ответил Раф.
Ага! Соня сразу насторожилась. В этот момент она находилась неподалеку от гардеробной. Стараясь не привлекать внимания, девушка неслышно скользнула внутрь помещения и прикрыла за собою дверь, не забыв, впрочем, оставить небольшую щелку. Как оказалось, проделано это было вовремя.
— А ну,— велел Енси.— Я хочу поговорить с Красавчиком о насущных делах. Выйдите-ка вы все отсюда.
Кусанец Менг, который измельчал какой-то порошок в фарфоровой ступке, сразу оставил свое занятие и покинул каюту.
— Соня! Соня! Я же знаю, ты была здесь.
Эх, не удалась хитрость… Движимая внезапным озарением, девушка быстро подняла оконную раму и лишь затем вышла из гардеробной. На этот раз она не стала прикрывать дверь.
— Я вижу, ты любопытна, как все женщины,— сказал Енси не то ласково, не то насмешливо.— Пойди погуляй по палубе, солнышко мое. Мы с Рафом будем говорить об очень скучных вещах…
Соня покорно вышла, но, оказавшись на палубе, поспешила к ограждению правого борта. Ее расчет оказался правильным: если встать возле угла башенки и, опершись на ограждение, наклониться, то до открытого окна гардеробной будет немногим более локтя. Погода стоит тихая, волны почти не плещут, и разговор, который поведет капитан со своим помощником, можно будет расслышать без особого труда. Во всяком случае, Соня надеялась на это. Ну а со стороны будет казаться, что она от нечего делать оглядывает морскую даль.
— Ваниры…— раздался меж тем голос Рафа. Звучал он вполне отчетливо, и Соня порадовалась этому.
— Ну и что же? — спросил Старый Гиена. Его скрипучий голос тоже удавалось расслышать без всякого труда.— Пусть им всыплют как следует, если смеют дерзить.
— Дело не в этом,— ответил Раф.— Они пытаются переговариваться меж собой.
— Ты должен был проследить за тем, чтобы все они сидели подальше друг от друга.— Старая Гиена сказал это крайне раздраженным тоном.
— Ни один из ванов не сидит рядом со своим соплеменником,— возразил Раф с обидой в голосе.— Но некоторые могут видеть лица друг друга.
— Ну и что же тебя смущает, мой излишне осторожный помощник? — На этот раз в голосе Старого Гиены явно слышалась издевка.
— Они перемигиваются,— лаконично ответил Раф.
— Перемигиваются?
— Я и раньше слышал, что у ванов имеется секретный безмолвный язык,— принялся объяснять Раф.— Движения глаз, губ, бровей… Ну а понаблюдав сегодня за лицами наших пленников, я убедился в том, что рассказы об этом языке — вовсе не пустая болтовня.
— Что же, ты молодец…— после недолгого раздумья произнес Енси, но продолжения фразы Соня не смогла расслышать: как раз в это время из дверей камбуза вышел повар и вывалил за борт ведро объедков. Моментально налетела стая чаек, которые с пронзительными криками принялись выхватывать из воды куски пищи. На некоторое время эти вопли заглушили все остальные звуки.
— Дурак,— прошипела девушка в адрес повара.
В каюте по-прежнему разговаривали, но слов
было уже не разобрать. Соня была готова передушить всех этих чаек, если бы только смогла дотянуться до них. Да что толку мечтать о несбыточном?
Наконец объедки кончились, птицы улетели, и Соня поспешила снова навострить уши.
— Да, это будет самым лучшим решением,— расслышала она голос Рафа.— В конце концов, ванов не так уж много…
Девушка в испуге поднесла ладонь ко рту. Неужели они собираются перебить всех ваниров, что попали в плен?
— Конечно,— проскрипел Енси.— Рассадить их всех по одному борту, и все. Тогда они смогут видеть только затылки друг друга.
Эти слова немного успокоили Соню.
— Да, еще одно,— вновь раздался голос Старой Гиены.— Я, в отличие от тебя, не могу сейчас выходить на палубу и наблюдать за порядком, так что тебе придется на время стать моими глазами. Скажи-ка, не пытается ли красотка Соня общаться с пленными? Она все-таки ванирка, нам не следует забывать об этом.
В ответ послышался бархатный смех Рафа.
— Нет, это исключено, совершенно исключено. Дело в том, что ваны считают ее перебежчицей и готовы разорвать в клочья. Если бы не цепи, которые удерживают их на скамьях, то скорее всего так бы и произошло. Вчера, когда она первый раз попробовала выйти прогуляться на палубу, один из ванов даже плюнул в нее. Мне пришлось огреть нахала кнутом по спине. Ну а эта ванирка… Несмотря на свою молодость, она — весьма разумная девица и прекрасно осознает, что куда лучше быть с победителями, чем с побежденными.