— Нет! — рявкнул капитан.— На земле существует лишь один народ, достойный уважения,— ваниры! И ты сама до сих пор цела лишь потому, что в твоих жилах течет та же кровь, что и у нас,— ванирская! Не забывай об этом.
Раф стоял, сложив руки на груди и устремив рассеянный взгляд туда, где море смыкалось с небом. Это был молодой человек, невысокий, но стройный, с длинными темными волосами и аккуратной бородкой. В темно-сером, шитом серебром костюме он выглядел точно какой-нибудь высокородный вельможа из Кордавы. Собственно говоря, всего двумя неделями раньше этот костюм и принадлежал молодому отпрыску знатных родителей, проживавших в столице Зингары. Юноша отправился в морское путешествие — вероятно, за новыми впечатлениями. Но уже на третий день плавания карака, на которой он плыл, была взята на абордаж пиратами с Барахских островов. Молодой человек был не трусливого десятка и обнажил шпагу. Правда, почти сразу ему пришлось убедиться, что благородное искусство фехтования, которое преподавали придворные наставники, совершенно бесполезно в диком и кровавом палубном бою.
Сражаясь, бараханцы признавали лишь одно-единственное правило: «Убей врага любой ценой!» Кроме того, длинная придворная шпага, такая удобная в поединках, когда два противника встречаются на ровной, свободной от каких-либо препятствий, хорошо утоптанной площадке, оказалась почти бесполезна в палубной толчее, а короткие, но тяжелые абордажные сабли пиратов разили насмерть.
Сейчас юный отпрыск владетельной фамилии, одетый в рубище и прикованный за ногу цепью, сидел среди многочисленных пленников за одним из весел пиратской галеры. Собственно говоря, молокососу следовало бы горячо благодарить пресветлого Митру за то, что удар Рафовой секиры лишь оглушил его, но не расколол ни добротного зингарского шлема, ни черепа под ним.
Итак, Раф стоял на склоне прибрежного холма, неподалеку от него на траве расположились Хок и Лин, два головореза из его команды. Все трое были лихими абордажниками, ходившими в плавания на «Громе» — пятидесятивесельной галере, одном из самых больших судов во всей флотилии Барахских островов. Пожалуй, «Гром» уступал в размерах лишь «Толстухе» капитана Эйтца да «Стреле», которую водила по морю женщина-капитан Тордис. Как Хок, так и Лин были разодеты куда как крикливо, хотя и с меньшим вкусом, чем Раф. Их бархатные рубахи были заправлены в штаны из мягкой замши, на ногах красовались сапоги с высокими голенищами и круто загнутыми вверх носками. Собственно говоря, эта одежда представляла собой костюм офицера флота Зингары, с которого были безжалостно спороты все знаки отличия. Такой костюм пользовался большой популярностью среди бараханских пиратов. На грязноватых шеях приятелей переливались золотые цепочки, на запястьях ярко сверкали браслеты с драгоценными камнями.
— Эгей, Раф, что ты думаешь делать, когда мы отстоим этот трижды клятый дозор? — спросил Хок.— Может, наведаемся в заведение матушки Гюлы?
Раф никак не отозвался на это предложение, и Лин ядовито заметил:
— Видно, с тех пор, как Раф напялил эти разукрашенные серебром тряпки, он уже не хочет считать нас своей ровней. Ну, ладно. Хок, посмотри-ка, я припас кувшинчик крепкой немедийской настойки. Давай разопьем его, а? Рафу, пожалуй, предлагать не будем: он сделался слишком гордый с тех пор, как напялил этот костюм.
— Смотрите,— сказал вдруг Раф, указывая рукой на море.— Какой-то корабль плывет сюда. Рога Нергала, да он не из наших! Похоже, это ваниры, но во имя Серых Равнин, что им здесь надо?
Действительно, длинный низкий корабль только что обогнул мыс и входил в залив. Ярко-красная голова дракона на его носу, ритмично покачиваясь, то вздымалась, то опускалась в такт взмахам весел. Подойдя к узкому и извилистому проливу, ведущему во внутреннюю бухту, корабль сбавил ход: видно, его капитан не знал пути и опасался мелей.
— Хок, беги-ка в город, предупреди,— скомандовал Раф.
Хок, самый младший из всей троицы, проворно вскочил и помчался по едва заметной тропинке меж холмов, поросших кустами вереска. Раф и Лин спустились к берегу. Там, в небольшой ложбинке, хорошо укрывавшей его от посторонних взглядов, стоял ворот-«плакальщиц», снятый с какого-то корабля. От него к другому берегу под водой тянулась толстая цепь. Раф снял свой щегольский камзол, оставшись в матросской рубахе из грубого серого полотна.
— Навались!
Вдвоем с Айном они ухватились за деревянные рукояти и принялись вращать «плакальщик». Цепь тяжело поползла, виток за витком наматываясь на ворот. Вскоре туго натянутая толстая мокрая цепь поднялась из воды, протянувшись от берега до берега и перегораживая пролив в самом узком месте.
— Интересно все же, что здесь понадобилось ванирам? — пожал плечами Раф.
— Что может быть нужно ванирам? — откликнулся Лин.— Да все, что плохо лежит! Кстати, если это — разведчик, за которым идет большая флотилия, то нас ожидает очень серьезная схватка. Ты слышал о набеге ваниров на Кордаву, когда сгорели все склады западного берега? Говорят, в этом набеге участвовало не то шесть, не то семь десятков кораблей, и на каждом была команда по сотне человек.
— И в конце концов они были разбиты зингарским флотом! — возразил Раф.— А ведь наш бараханский флот будет еще посильнее.
— Ну-ка, помоги…
Раф подошел к небольшой катапульте, стоявшей в лощине чуть дальше от берега, чем «плакальщик». Вдвоем они принялись вращать тисовую ось длинными кольями-вагами, которые вставлялись в специальные гнезда, просверленные в ее торцах. Затем Раф вынул из деревянного ящика, стоявшего неподалеку, довольно большой глиняный сосуд с узким горлом, заткнутым пучком пакли, и осторожно, обеими руками, уложил его в огромную ложку на длинном, в три локтя с лишним, древке. В ящике осталось лежать еще не менее полутора дюжин таких же шарообразных, узкогорлых сосудов, тщательно переложенных сеном.
— Высеки огонь,— скомандовал Раф.
Лин тотчас же извлек из кисета кремень с огнивом и принялся выполнять распоряжение. В обычное время он не упускал случая подтрунить над приятелем, но в боевой обстановке безоговорочно признавал его главенство. Тем временем с корабля разглядели цепь, преграждавшую путь, и начали замедлять ход. Раф, прищурясь, принялся наводить катапульту.
— Первый выстрел-— предупредительный,— сказал он, беря у Лина фитиль и поджигая паклю, торчавшую из горлышка сосуда. Затем он еще раз проверил точность наводки и выбил чеку, удерживающую катапульту во взведенном состоянии.
«3-з-зан!» Глиняный сосуд взлетел вверх и, оставив за собой дымный след, шлепнулся в воду неподалеку от носа чужого корабля. От удара о водную поверхность он раскололся, и большое пятно красного, жирно дымящего пламени начало расползаться на месте его падения. На корабле среагировали почти мгновенно: весла сработали «назад», погасив ход. Чужак замер, чуть покачиваясь на пологой волне, локтей пятьдесят не дойдя до цепи.
— Хей! — восторженно воскликнул Лин и хлопнул своего товарища по плечу. Выстрел был произведен безупречно. Оба пирата с интересом наблюдали, что же будет делать команда корабля. Они могли не опасаться, что, увидев, откуда вылетел метательный снаряд, ваниры пристанут к берегу и нападут на них: в этом месте под водой находилась гряда скал, которая остановила бы корабль, поверни он к берегу. Единственное, чего следовало опасаться приятелям, это стрел, ведь ваниры слыли хорошими лучниками. Но корабль не двигался с места, а на его борту никто не подымал лук и не натягивал тетиву. Наконец возле драконьей головы, венчающей нос корабля, показалась коренастая фигура в вороненой кольчуге и коническом шлеме с рогами.
— Ишь рога на башку нацепил,— проворчал Лин,— этим только старух пугать. Корова, да и только!
Раф коротко хохотнул в ответ.
— Эгей! — прокричал тем временем ванир.— Кто там такой сердитый, что не хочет нас пропустить, и такой стеснительный, что не хочет показаться? Мы идем с миром! Слышите меня?.. Я знаю, вы меня слышите! Покажитесь, если вы не трусы!
— Долго он намерен так разоряться? — проворчал себе под нос Раф и, приложив ко рту ладони, прокричал что было сил:
— Стоять на месте! Ждать! Убрать весла и ждать! Иначе будете сожжены!