С соседнего тральщика матрос на мачте что-то просигналил флажками.
— «Поздравляю победой», — перевел боцман. И отзвенел колоколом азбукой Морзе: «Чего и вам желаем».
— А ты молодец, Иваныч, — опять похвалил он Егорку. — Не забоялся. Быть тебе моряком!
— Подводником, — упрямо поправил довольный похвалой Егорка.
— А подводник разве не моряк? — удивился боцман. — Еще какой моряк-то. Особенно батя твой. Он этим летом два транспорта на дно пустил, крейсер потопил и береговой склад боеприпасов взорвал.
И опять у Боцмана застряли в горле горькие слова.
Через три дня на катер вернулся из госпиталя его капитан Кочетов, молодой и веселый. Ему представили Егорку.
— Ну вот, — рассмеялся капитан. — Не боевое судно, а птичий двор получается, курятник. Капитан — Кочетов, моторист — Уткин, радист — Лебедев. Теперь и юнга — Курочкин.
Капитан Кочетов пошел доложить главкому о Егорке и хлопотать о его зачислении в экипаж.
Командующий категорически отказал.
— Мальчик на боевом корабле! Думайте, что предлагаете. Отправьте его на рембазу, там много ребятишек делом заняты.
— Это сын Героя Советского Союза Курочкина, — напомнил капитан.
— Тем более!
— Он, товарищ командующий, просится в экипаж отцовской «Щуки». У него, товарищ командующий, вся семья немцем побита. Мать и сестренка — на его глазах…
Короче, уговорил капитан адмирала.
Егорке подогнали форму, выдали личное оружие. По боевому расписанию он стал вторым номером у пулемета.
Когда подошел день выхода в рейд, Егорка спросил капитана:
— А можно я еще немножко на берегу побуду?
— Ты что, боишься? — удивился капитан.
Егорка покраснел.
— Что вы, товарищ капитан. Я их не боюсь — я их ненавижу. Но я думаю: вдруг папа вернется.
Капитан обнял его за плечи и сурово сказал:
— Не жди, Егорка. Не вернется. Твой отец геройски погиб. Ты прости — мы никак не могли тебе об этом сказать. На лодке теперь другой командир.
Опустил Егорка голову. Совсем сиротой стал. Никого у него теперь нет на свете.
А капитан угадал его тяжелые мысли:
— А мы, Егорка? Мы теперь твоя семья. Тут тебе и отцы, и деды найдутся, и братьев сколько хочешь. Вот и будем мы всей семьей за твою семью фашистам мстить, победу делать. Есть?
— Есть! — Егорка даже не всхлипнул.
Такой была судьба у сотен тысяч детей этой страшной войны. Они разучились плакать. Они научились ненавидеть…
В тот день Егорка погостил на нашей «Щучке», облазил ее всю, застыл в кают-компании перед фотографией отца.
Кок Мемеля угостил его какао и пончиками. А к вечеру вернулся сын командира на свой катер, продолжать свою войну.
Катер капитана Кочетова воевал отчаянно. Своей семьей за все семьи. Счет потопленных им вражеских кораблей рос с каждым выходом в море.
— Как на рынок за капустой ходит, — иногда завистливо говорили про него другие капитаны.
И почти все фашистские суда катер Кочетова топил торпедной атакой. А она самая сложная и опасная.
Конечно, на катере были пулеметы, появилась даже малокалиберная пушчонка, но что с ними сделаешь против окованных тяжелой броней крейсеров и эсминцев? А вот торпеда — сильное и грозное оружие.
Только вот система наводки на цель у нее… отчаянная. Катер самим собой наводит торпеду. Как и подлодка. Только мы это делаем скрытно, под водой, а катер — на глазах противника.
Такая картина. Идет караван немецких судов. Все громадины, с крупнокалиберными орудиями на борту. Окружены катерами-сторожевиками. Иногда такой караван даже истребители сопровождают. А в центре каравана, положим, находится самый главный транспорт — корабль с грузом многих тысяч тонн боеприпасов.
Как его потопить маленькому катерку? Только торпедой. И капитан дает команду:
— К торпедной атаке товсь!
Весь экипаж занимает свои места. Егорка — вторым номером у пулемета. Его задача — чтобы пулеметная лента бесперебойно бежала в пулемет, не скручивалась на бегу и не застревала.
— Лево руля! — командует капитан, наводя нос катера на борт вражеского транспорта. — Еще лево! Так держать! Полный вперед!
И катер мчится, поднимая форштевнем зеленые буруны, прямо в стаю противника, вооруженного против него в тысячи раз сильнее. И защищенного от него толстенной броней.
Немецкие сигнальщики и наблюдатели замечают противника. Оглушительно, до рези в ушах, взвывают сирены. Оглушительно открывается заградительный огонь из всех орудий и пулеметов. С неба с оглушительным воем обрушиваются истребители прикрытия.