— Что? — не понял дядя.
— Снежинку.
— Нет уж! Нам не надо… — засмеялся дядя. — Вон сколько такого добра под ногами. — И они ушли.
Вот если бы вышла наш дворник тётя Паня! Вот это было бы да! У тёти Пани такой голос! С таким голосом хорошо командовать пароходами. Чтобы они плыли в разные страны. Тёте Пане снежинка бы понравилась. Я знаю. Она бы своим голосом спросила: «Где ты такую взял?!» А я бы конечно эту снежинку подарил ей. Она бы стала её рассматривать и радоваться. А я бы погрёб большой лопатой.
Но тёти Пани не было. Может, она сейчас сидит у себя в квартире и пьёт чай с вареньем. Пускай уж пьёт и отдыхает.
Я ходил возле нашего дома совсем один.
Мне захотелось ещё раз посмотреть на свою снежинку, и я пошёл к столбу с лампочкой. И вдруг по дороге я увидел целую гору снега. Да ведь это же «Москвичок»! Старый, совсем сгорбленный «Москвичок» Аверьяна Ивановича! Теперь он будет тут замерзать до самой весны, пока снег не растает.
А потом к нему придёт Аверьян Иванович и начнёт его заводить. «Москвичок» будет чихать, тарарахать и не заводиться. Потому что от старости у «Москвичка» кончились машинные силы. Аверьян Иванович рассердится, закричит:
— Ах ты, ржавая кляча! Драндулет! Консервная банка! Я тебе, керогаз! — и замахнётся на него заводной ручкой.
Хорошо, что я его узнал!
Я полез к нему прямо по сугробу.
— Здравствуй, «Москвичок»! Как ты тут?
В «Москвичке» что-то чикнуло. Будто он хотел прокашляться и поздороваться со мной.
Я утоптал снег спереди и присел.
«Москвичок» посмотрел на меня старыми стеклянными глазами. У него над глазами лежали толстые белые брови из снега. Из-за этого «Москвичок» казался совсем грустным.
— Ты только посмотри, — говорю я ему, — что я тебе принёс! Видишь? Здорово?! Это не просто кристалл, а я и сам не знаю что… Хоть это и снежинка… Ты, «Москвичок», не думай, я её никому не отдам. Я тебе её подарю. Хорошо? Пусть она с тобой побудет. Вот здесь. Ладно? А завтра я к вам приду…
"И будем любоваться нашим Ленинградом…"
Все уже разъехались, потому что наступило лето. И Борька разъехался, и Вадик. Остались мы с Толиком как одинокие. Только мы с ним сильно не горевали. Мы с ним чёртиков рисовали. Целыми днями. Потом стали делать чёртиков из бумаги. Надуешь его, хлопнешь по нему кулаком и — б-бах! — получился взрыв.
Мама выгонит нас на улицу, мы погуляем немного и — домой. Потому что разве на улице получится громкий взрыв? Ни за что! Мы пробовали.
— Ну, чертенята, — сказал однажды папа нам с Толиком, — не оглохли ещё от грохота?
— Ещё ничего… — сказал Толик. — Только надоело.
— Я думаю, — говорит папа. — Я вот что ещё думаю. Завтра у нас суббота — день не рабочий. Так вот, в связи с этой субботой и в связи с тем, что от вашей пальбы у многих раскалывается голова, я хочу предложить вам одну идею. Идея небольшая — всего со спичечный коробок. Вы слушаете меня или чёртиков делаете?
— Мы слушаем и немножко делаем, — отвечает Толик.
— Ну так вот. Завтра, на самом раннем рассвете, мы едем к Неве. У Эрмитажа садимся на теплоход и с борта теплохода будем любоваться нашим Ленинградом. Представляете?! Вашим восхищённым взорам предстанет величественная панорама Зимнего дворца, Университетской набережной и Академии художеств со сфинксами у воды. Мне припоминается, что в одну из сухопутных наших прогулок мистер Толя залез на сфинкса. Мало того, что он оседлал скульптуру, он чуть не шлёпнулся с каменного изваяния в Неву. Было такое? — Папа посмотрел на Тольку.
Я кивнул головой вместо Тольки, потому что я тогда тоже залезал на сфинкса.
— Ну так вот, завтра это не повторится. Завтра мы с воды, собственными глазами увидим золочёный купол Исаакия, в то время как сам собор будет утопать в зелени. А также мы увидим «Медный всадник» — детище известного вам скульптора… — Папа замолчал и посмотрел на нас.
— Фальконе, — зевая, сказал Толик. Он так сказал, будто этот самый Фальконе — какой-нибудь старенький пенсионер и живёт в одном доме с Толькой. Будто Толька ему даже однажды помог из ящика вытащить газету.
— Правильно! — сказал папа. — Толя, значит, ты одобряешь моё предложение?
— Одобряю. Только вот у теплохода будет идти дым? Я хочу чтоб из трубы дым шёл.
— При чём тут дым?! — крикнул я.
— Тихо, Вовка! Человек хочет, чтобы у теплохода из трубы шёл дым. — Папа подмигнул Тольке и добавил: — Я думаю, мы уговорим теплоход немного подымить специально для нас. Хорошо?