— Тогда почему, черт побери, он не помнит свою жену, ваш клиент?
— Потому что он помнит только то, что важно в данной ситуации, — Калибан чувствовал, что вот–вот расклеится. — Смирнов шел отбирать аванс, при чем тут его жена…
— Он что, зомби — жены не помнить?
— Я тоже свою жену не помню! — в отчаянии огрызнулся Калибан. — Если встречу сейчас — не узнаю… А мы все–таки два года вместе прожили…
Из глаз полковника исчезла насмешка. Они стали непроницаемыми, очень тяжелыми, как свинцовые грузила. На долю секунды что–то нарушилось в плотной ткани допроса — полковник ушел в себя, ускользнул, и Калибан подумал, что здесь есть болевая точка. Он вовсе не так прост, этот полковник. Семейные проблемы?
— Я напрасно женился, — сказал Калибан тихо. — В институте. Скоропостижно. И добро бы по залету — так нет, по любви…
— Хватит, Банов!
Калибан был уже совершенно уверен, что в личной жизни полковника совсем недавно произошли потрясения, а может быть, и сейчас еще происходят. Ушел из семьи? К другой женщине? Ох, не верится, не складывается, вряд ли…
Полковник сунул руку за пазуху. Воспаленному сознанию Калибана представилось на секунду, что тот решил застрелить несговорчивого фигуранта и тем самым решить все проблемы. Он даже зажмурился.
На стол мягко упала круглая нашлепка, снятая с груди бывшего клиента Саши, а на самом деле оперативника Смирнова.
— Это что такое?
— Это контакт, — Калибан перевел дыхание. — Передача биологических импульсов через компьютер. С помощью сенсоров.
— Очень хорошо. А зачем вам эта комедия с присосками и проводами?
— Ну, это же часть моей работы… Мало погрузить клиента в сон — надо еще и передать ему программу… дать установку… Раньше это делали просто голосом, типа, сработает будильник, и ты пойдешь в туалет… Так лечили недержание у детей, помните? А мой вклад — на современном этапе развития науки — передача установки посредством электронных средств… Это очень трудно. Я плохо себя чувствую… Зачем мы заговорили о женах, мне это психологически тяжело… Можно еще чаю?
Полковник не ответил. Калибан поднял глаза. Полковник сидел, откинувшись на спинку кресла, смотрел на Калибана внимательно, как юный натуралист на подопытную крысу.
— Можете сами попробовать, — Калибан проглотил слюну. — Давайте, я решу любую вашу проблему. Путем гипноза.
— Где я тебя видел? — негромко спросил полковник. — Давно.
— «Оперативники», был такой сериал…
— Это я помню… Почему ушли из профессии, Николай Антонович?
— Не мужская профессия.
— Вы ведь учились, столько времени работали в театре… О вас отзываются как о способном человеке, мягко говоря. Шекспировский репертуар… «Что был он как дикарь, который поднял собственной рукою — и выбросил жемчужину ценней, чем край его…»
Калибан подумал.
— Это из «Отелло», — сказал он наконец.
Полковник чуть усмехнулся:
— «Прибавьте к сказанному: как–то раз в Алеппо турок бил венецианца и поносил сенат… Я подошел…»
— Вы театрал? — быстро спросил Калибан.
Полковник внимательно его разглядывал. Разговор шел по кругу, временами уходил в сторону — и снова возвращался в протоптанную колею. Полковник не мог добиться признания — Калибан не мог отыскать лазейки для бегства, и так уже который час…
— Я очень устал. Я почти восемь часов провалялся в кресле…
— А почему вы не поднялись из кресла сразу, как дали, по вашим словам, «установку»? Ведь Смирнов ушел?
— Такая метода, — Калибан вздохнул. — Пока клиент под гипнозом — я должен находиться в едином с ним ментальном поле…
— Ну вы же чушь несете, — полковник чуть повысил голос. — Вы же ересь гоните, какое, хрен его знает, поле?!
— Ментальное, — тихо сказал Калибан. — Можно мне чаю?
— Юля, — сказал Калибан. — Если меня посадят — квартира за мной останется?
— Смотря с какой формулировкой посадят, — бесстрастная Юриспруда выдохнула струйку дыма. — Если с конфискацией — тогда привет…
И постучала сигаретой по краю пепельницы.
— Может, мне по–быстрому подарить ее кому–то? Сестре, племяннице?
— Чего вы шугаетесь, Николай Антонович, — Юриспруда зажала сигарету между средним и указательным пальцем. Сигарета дымилась, белая рука с яркими длинными ногтями являла собой живое произведение поп–арта. — Может, еще и без конфискации. В зависимости от того, что они вам навесят.
— А много можно навесить?
— Ну–у, — Юриспруда вздохнула. — При желании… ну, вы понимаете.
— Ага, — сказал Калибан.