. . . . . . . . .
Владыка на исходе сил
Сам перед трапезой омыл
Свои слабеющие руки.
И, верен рыцарской науке,
Парцифаль по зову чести
Со страждущим омылся вместе,
У многих вызвав умиленье...
И преклонил пред ним колени
Какой-то очень юный граф,
Обоим пестрый плат подав...
Но слушайте, что было дале!
У каждого стола стояли
Четыре кравчих... Из них двоим
Вменялось господам своим
И нарезать, и наливать,
А двум другим – все подавать...
Затем с достоинством, без спешки,
Вкатили кравчие тележки,
На коих не один бокал
Чистейшим золотом сверкал
И, ярким светом залитая,
Сияла утварь золотая...
Но вот вступает сотня слуг,
Чтоб совершить по залу круг.
Добавим, что в руках у них -
Сто белых скатертей льняных
(Зачем, узнаете впоследствии).
Гофмаршал возглавляет шествие...
Остановились пред Граалем,
И тотчас дал хлеба Грааль им.
(Здесь я рассказываю вам
Лишь только то, что слышал сам.)
Грааль в своей великой силе
Мог дать, чего б вы ни просили,
Вмиг угостив вас (это было чудом!)
Любым горячим иль холодным блюдом,
Заморским или местным,
Известным исстари и неизвестным,
Любою птицей или дичью -
Предела нет его величью.
Ведь Грааль был воплощеньем совершенства
И преизбытком земного блаженства,
И был основою основ
Ему пресветлый рай Христов.
О, сколько в чашах золоченых
Вареных, жареных, печеных
Яств у Грааля-! Он готов
К раздаче мяса всех сортов.
Он разливал супы на диво,
К жаркому предлагал подливы
И перец, обжигавший рты,
Набив обжорам животы.
Он кубки наполнял искристым
Вином, и терпким и игристым,
Он, тот, пред кем склонялся мир,
Справлял гостеприимства пир,
И не случайно в этот зал
Он в гости рыцарей созвал!..
Но что же с молодым героем?
Он потрясен, смятен – не скроем.
Спросил бы: что творится здесь?
Однако скромность, а не спесь
Ему задать вопрос мешает
И права спрашивать лишает.
Ведь Гурнеманц предупреждал,
Чтоб Парцифаль не задавал
При неожиданных соблазнах
Вопросов лишних или праздных:
От любопытства кровь бурлит,
А вежество молчать велит!..
"Нет, любопытством не унижу
Честь рыцаря!.. А то, что вижу,
Мне объяснят когда-нибудь,
Лишь надо подождать чуть-чуть..."
Что ж, может быть иной вопросец
Порой и вправду ни к чему...
Но тут приблизился к нему
С мечом в руках оруженосец,
Меч Парцифалю преподнес,
Великую радость ему принес.
Сей радостный подарок
Стоил бы тысячу марок:
Вся из рубинов рукоять!
А лезвие! Не устоять
Врагу пред этой сталью!..
Тут с ласковой печалью
Негромко вымолвил больной:
"Был этот меч всегда со мной,
Всегда служил мне верно.
Теперь же дело мое скверно,
Рука не в силах меч держать.
И он тебе принадлежать
Отныне будет: воздаянье
За добрые твои деянья
И нечто вроде возмещенья
За скромность угощенья..."
Как речь столь странную понять?
Но Парцифаль молчит опять.
Молчит! Хоть все, кто были в зале,
Сейчас вопроса ожидали.
Он, очевидно, нужен всем.
Но Парцифаль, как прежде, нем...
А почему бы не спросить?
(Молчанья этого простить
Я Парцифалю не намерен!
Он в послушанье неумерен:
Задай вопрос он хоть один,
И сразу б ожил господин,
Которого мне жаль до слез.
Но на губах застыл вопрос
У сына Гамурета.
И я не делаю секрета,
Что сим – какой уж тут секрет? -
Не пользу он принес, а вред:
Ведь только при одном условье
Мог господин вернуть себе здоровье...)
Меж тем закончен странный бал,
И гости покидают зал,
Как бы спеша скорей отсюда.
И слуги кубки и сосуды
Уносят с каждого стола.
И кто последней в зал вошла,
Уходит первой... Парцифалю,
Владельцу замка и Граалю
Отвесив царственный поклон...
Герой понуро вышел вон.
(Ах, неспроста он так печален...)
Но вот в одной из ближних спален
Он примечает старика.
(Кто это? Помолчим пока.
Потом, когда настанет время,
Вы познакомитесь со всеми,
Кто вам доселе незнаком:
И с этим дивным стариком,
Чья борода была,
Как иней утренний, бела,
И с этим королем несчастным,
К моей истории причастным...)
Пока же слышит наш пришелец,
Как замка дивного владелец
Сказал: "Должно быть, вы устали
И, мнится мне, давно не спали.
Ступайте же! Уж поздний час,
Постель постелена для вас..."
Гость был сражен такой заботой.
Но сводит рот его зевотой,
И сон уже смежает очи.
Хозяин молвит: «Доброй ночи!»
И в спальню входит наш герой.
Клянусь, что не было второй
Такой роскошной спальни чудной:
Блеск золотой, свет изумрудный
Волшебно падал на постель...
Подумать только: неужель
Богатство в мире есть такое?
Не нахожу себе покоя,
Дворец описывая сей
При вечной бедности моей!..
Итак, он с королем расстался
И в комнате один остался,
Сказав послушной свите:
«Я спать ложусь. Вы тоже спите...»
Но тут пажи вбежали
И обувь с ног его усталых сняли,
И, скинув облаченье,
Почувствовал он облегченье.
Но сразу обомлел, узрев
Четырех прекрасных дев,
Возникших на пороге
В таинственном чертоге...
Он живо – шмыг под одеяло.
Но так лицо его сияло,
Что даже и не при свечах
Он отражался в их очах.
Смиренно девы попросили,
Чтобы, дремоту пересиля,
Он подкрепился перед сном