Это то, что происходило на строго литургическом уровне. Но на уровне народного благочестия страстная тематика сделалась доминирующей на всем протяжении Великого поста, практически вытеснив все другие темы, заслуживающие внимания в этот период.
Законным будет вопрос: а что же, христианам нельзя вспоминать о спасительных Страстях в другие дни года, кроме Страстной пятницы? Конечно, можно и нужно. В каждом совершении Евхаристии мы «смерть Господню возвещаем». Кроме того, по древней традиции Церкви все пятницы года (за исключением некоторых периодов) посвящаются воспоминанию Страстей, а потому являются днями постными. Проблема не в том, чтобы не вспоминать страстей Христовых, а в том, чтобы Страстная неделя – и особенно Страстная пятница – не потеряла своего уникального значения в круге литургического года. А, к сожалению, именно к этому наметилась со временем тенденция на Западе, отчасти проникнув и на Восток. Обозначилась и другая проблема: в западном благочестии размышления о Страстях вытесняли на задний план, а то и полностью, воскресение Христово. Поэтому неудивительно, что предпринятая Католической Церковью в XX в. литургическая реформа попыталась эти диспропорции преодолеть, и, поскольку народному благочестию по определению свойственен стойкий консерватизм, преодолевать их оказалось не так уж легко. Не случайно эта проблема основательно рассматривается в таком серьезном официальном документе, как выпущенное римской Конгрегацией богослужения и дисциплины таинств 9 апреля 2002 г. «Руководство по народному благочестию и богослужению». Там прямым текстом констатируется, что «в сфере народного благочестия мистический смысл Четыредесятницы не находит легкого постижения, и им не охватываются какие-либо из основных его значений и тем, таких как взаимосвязь между “тайной сорока дней” и таинствами христианского посвящения, равно как и тайна “исхода”, присутствующая на протяжении всего сорокадневного великопостного странствия. В соответствии с неизменной чертой народного благочестия, имеющего тенденцию сосредоточиваться на тайнах человечества Христа, в период Четыредесятницы верующие концентрируют свое внимание на страстях и смерти Господа» (n. 124).
И далее говорится, что, хотя днем литургического воспоминания страстей Христовых и поклонения святому Кресту является по преимуществу Страстная пятница, «народное благочестие любит предвосхищать культовое почитание Креста. В действительности на протяжении всего времени Четыредесятницы по пятницам, которая согласно древнейшей христианской традиции есть день воспоминания страстей Христовых, верующие охотно устремляют свое благочестие к тайне Креста. Созерцая распятого Спасителя, они легче постигают тайну безмерных и несправедливых мучений Иисуса, Святого и Невинного, пострадавшего ради спасения человека, и лучше понимают цену Его любви к каждому человеку и действенности Его искупительной жертвы» (n. 127).
Правда, в этом документе никак не указывается на совершенную недопустимость (и абсурдность!) проведения паралитургических обрядов, посвященных Страстям, по воскресным дням, что, к сожалению, по-прежнему имеет широкое распространение в католических приходах некоторых стран Восточной Европы. Справедливости ради следует отметить, что в прошлом, когда страстные практики благочестия только входили в обиход, их проведение в воскресные дни Великого поста было более или менее оправданным. По крайней мере, этому можно найти вполне разумные объяснения. Дело в том, что у простых тружеников воскресенье было единственным праздным днем. Поскольку Месса служилась только утром, вечер оказывался ничем не занят. Чтобы народ не скучал (а последнее было чревато пьянством), пастыри пытались занять его чем-нибудь благочестивым в остававшееся время великопостного воскресного дня. Этому служили либо мистериальные представления о страстях Христовых, либо (что было проще и дешевле) паралитургические обряды на ту же тему. Отсюда и пошел обычай – особенно популярно это было в Польше – совершать по воскресеньям вечером (или чуть раньше) благочестивые упражнения, посвященные Христовым страстям.