Конечно, посложней будет разобраться насчет супружеских обязанностей. Кобелем он никогда не был и верность своей Валентине Кузьминичне, царствие ей небесное, в принципе блюл. Но некоторые обстоятельства в этом плане все же имеются. Что с Фроськой Парамоновой сношался — это еще до женитьбы, значит, и греха особого тут нет. А вот в сорок седьмом сошелся с Ларисой Куркиной, она в райцентре на почте работала, за это, наверно, будет спрос. Как в райцентр доводилось ехать, к ней непременно заглядывал. С год, не меньше, такое их сожительство продолжалось. Как тут оправдываться? Лариса вдовая была, бездетная, мужа на войне убило. Баба она была душевная, добрая, но обличьем малость не удалась, мужики на нее не больно-то зарились. Так что, он, можно сказать, просто пожалел женщину. Потом, конечно, совесть перед женой заела, тем более, уже совместно троих нарожали. Когда с Ларисой окончательно прощевались, она ему спасибочки даже сказала за то, что обогревал ее одиночество.
Был еще единичный случай с Веркой Коноплевой. На дальние покосы они ездили стога метать. До захода солнца не управились, заночевали там. А ночь холодная, росная выдалась. Верка и притулилась к нему согреться. Грелись, грелись да и разогрелись. Ну, а последний случай с Марусей Селивановой, так рассудить, тут его вины фактически нет. Это уж ему шестьдесят стукнуло. Сыновья давно уже в городе жили, дочку после института вообще в Красноярск занесло. Валентина поехала ее проведать, он один остался. В субботу, как положено, истопил баньку, после нее принял граммов триста и спать уже собрался ложиться, как тут соседка пожаловала. Тоже уж не девушка была, к пятидесяти подбиралась. Видела, говорит, ты баньку наладил, после нее по обычаю стопочку опрокинуть надо, а вдруг, думаю, у тебя нет ничего, в сельпо водку давно не завозили, а у меня бутылочка припасена, чего не порадовать соседа? Ну, естественно, он отказать не мог, выпили ее бутылочку, а потом на кровать она его повалила, и побезобразничали они немножко. Словом, можно сказать, она силком его взяла. Вот и все прегрешения по женской линии. Получается всего ничего.
Чтобы считать жизнь правильно прожитой, полагается еще человеку дом построить, посадить дерево и детей воспитать. По всем этим позициям у него полный ажур. Избу сам складывал в пятьдесят четвертом. Как Маленков дал послабку крестьянам, он и затеял строительство. Брат Николай, правда, подсоблял и Иван Егорыч присоединился, так и они, когда строились, он тоже первейшее участие принимал. Сложить, получится, как раз целый дом единолично поставил. А сколько деревьев он за жизнь пересажал! Одних яблонь десятка три, не меньше. А еще груш, слив, плодовых кустарников разных. Теперь взять детей. Всех троих они с матерью в люди вывели.
Павел на инженера выучился, всегда в почете был, награждался за свои изобретения. Правда, сейчас его завод закрыть собираются, зарплату уже три месяца не выдают. Но Алешка, пока старшой новую работу не подыщет, помогает материально. А сам Алешка по отцовской линии пошел — шоферит. У него все путем. Живет в достатке, любви и спокойствии. Невестка Любаша свекру всегда исключительное уважение оказывает. К семидесятилетию сыновья ему костюм подарили, знает — по ее настоянию. В нем и в гробу не стыдно будет лежать — практически не надеванный, только на День Победы два раза в него облачался. Детишки Алешкины, следовательно, его внучата Максимка и Андрюшка, разумные ребятишки, не балованные. Когда на лето в деревню к деду с бабкой их отправляли, в огороде — первые помощники, воды для полива натаскать — без отказу, а дровишек поколоть — им даже в удовольствие. Дочь Лизавета далеко забралась, но письма шлет отцу аккуратно. У нее детишек не получилось, но с мужем, пишет, живет в согласии, а может, успокаивает.
А вот в чем грешен, в том грешен — церковь редко посещал и Великого поста совсем не соблюдал. Насчет церкви такое объяснение. Их деревенскую еще в Гражданскую спалили, а в городе, когда у сыновей гостевал, поначалу сомневался в церковь захаживать, потому как на молящихся посматривали тогда косо, тот же Иван Егорыч первым бы его и осудил. А как стало к религии правильное отношение, он при каждом приезде к детям обязательно церковь посещал и свечку ставил Богородице, заступнице всех русских людей. Ну, а вместо Великого поста может можно ему зачесть голодные тридцать второй, да тридцать третий, да сорок шестой с сорок седьмым. Вот и выйдет так на так. А еще покойница мать говорила: не тот грех, сынок, что в рот, а тот, что изо рта. Понимай, мол, что нельзя обижать людей злым словом, сплетничать и пересудничать. В этом плане, кто знал его, не дадут соврать, к нему трудно будет придраться…