— При строительстве нашли, потом уже археологией дорабатывали, так можно.
Немного помолчали. Приложились еще к клюквенной.
— В Белоруссии копать до Батьки было лихо. А сейчас — почти как в Германии — грустно сказал самый молчаливый из компании.
— А что в Германии? — удивился Паштет.
— В Германии места боев официально приравнены к кладбищам. Копнул окопчик — тут же тебя полицаи за задницу. И штраф будет — мама роди меня обратно! Я там чудом не влетел, хорошо успел лопату утопить, да и то они мне долго голову морочили, но доказать ничего не смогли. А местечко по всем признакам было хабарное. Повезло, не ущучили, а то бы распахивай кошелек нараспашку.
— Это сколько?
— Полтонны евро…
— Странно, видывал я интервью с каким-то немцем, так он копает вовсю, вроде и родственников ищет — и никто его не сажает и не штрафует. Запомнилось, что он толковал, что по зубам определяет — советский или немецкий — у наших, дескать, зубы стертые и хуже — заметил Паштет.
— Нуу, там все просто. На государственной земле копать запрещено. Совсем и вообще. А на частной — можно, если с согласия хозяина. Но потом проблемы будут с захоронением и так далее. Мой приятель нашел в лесу фрица, так его потом полицаи засношали. Хотя там и каска была и сапоги и подсумки. В общем, отношение такое, как у наших полицейских будет, если ты к ним труп свежий притащишь в мешке. Без восторга отношение, кислое.
— А что — у наших и впрямь зубы стертые? — спросил Паштет.
— Нуу, это случай так называемого вранья. Где двадцатилетний, интересно, сумеет зубы так стереть в свой возраст? В РККА все в основном молодые были. Не фольксштурм с 70 летними пердунами. Просто принято у наших зарубежных друзей, когда они о нас говорят, хоть какую-нибудь какашечку подпустить. И это — хорошо! — неожиданно закончил свою речь Капелла.
— Почему? — удивился не только Паштет.
— Позволяет соблюсти моральное спокойствие и получать удовлетворение от результатов копа. Когда знаешь. что копаешь всякую сволочь, которая и сейчас нас ненавидит, то не возникает коллизий, если вы знаете такое слово. Хотя сильно сомневаюсь, зная ваш культурный уровень.
— Сам-то не академик — огрызнулся один из безлошадных.
— Мужчина, вы были в Сургуте? А в Сучане? Нет? Нууу, что тогда с вами говорить… — пристально посмотрел Капелла на собеседника.
— Сам-то ты был? — засмеялся Петрович.
— Нет, конечно. И что это меняет? — вопросительно задрал бровь Капелла.
Копари заржали.
— Не знаю, как в Сучане, а под Берлином я бы покопал с удовольствием — мечтательно сказал Петрович.
— Не понял что-то — а почему под Берлином? Там боев-то не было — удивился Паштет. Тем более удивился, что читал про Битву за Берлин и что-то там не попадалось про бои под Берлином. В самом-то городе — да.
— Шутишь? — удивился Петрович.
— Не, я серьезно.
— Немцы не дураки были. Для защиты столицы сил было выделено достаточно. Порядка миллиона штыков. Наши пропагандоны все больше о знамени на Рейхстаге писали, хотя смысла в этом знамени не было никакого, если между нами. А о том, что там красиво наши сыграли-станцевали — об этом почему-то ни гугу. Нуу, чего смотрите? Рейхстаг — это парламент. При Гитлере парламента не было как класса, в принципе. Вообще. А здание это после пожара имени улицы Димитрова практически руководство Рейха не использовало вообще. Разве что — во время боев — как шверпункт обороны местного масштаба. Нуу, так таких было по городу — рыдать и плакать, в каждом квартале. С чего наши умуды так этот домик распиарили — не могу понять. Та же Рейхканцелярия в разы была важнее.
— Не бьются твои данные с численностью гарнизона Берлина. Не было там миллиона — твердо заметил тот безлошадный, что сумел увернуться от немецких полицаев.
— Так я о чем говорю? О том, балбесы, что миллион — это на всю оборону Берлина. А наши так грамотно прокатили операцию, что большая часть этого лимона попала в котлы и мешки. И так в этих мешках и котлах и парилась бесполезно, пока Берлин брали, благо в столице осталось всякое убогое гомно типа тыловых контор, фольксштурма, гитлерюгенда и прочих шарлеманей с викингами. Фрицев кадровых там тысяч пятнадцать было, если мне не ихменяет моя верная память.
— Викинг не там был. Там — Нордланд.
— Ну все равно датчане и шведы, а?
— В общем — да.
— Вот. Все эти Венки, Хайнрици и прочие Штайнеры к Берлину прорваться не смогли. Не получилось. Нуу, и остался Берлин как апельсин — кожуру сняли, а сам голый. Еще, к слову, опять же тупые совки в первые же дни боев прицельно отняли районы складов — как положено в крупном городе все склады были на окраинах. Все склады, практически — продовольственные, боеприпасные, оружейные, топливные и ты пы.