— Но тут пошли ПТРД и ПТРС под 14,5 мм, они в разы лучше немецкой этой дудки получились. А в 42 году уже все, против Т-34 не плясало, даже с Т-60 и Т-70 не работало, немцы его и переделали для стрельбы гранатами. И эта штуковина — вышибной заряд.
— С деревянной пулей???
— Точно так. Пулька при выстреле в мелкую труху и сгорает. Получается такой холостой выстрел. Если ты не против — давай махнем — я тебе чего попроще для музея, а ты мне эти патрики?
— Не вопрос — согласился Паштет, без особого сожаления отдавая сияющие патроны.
Продолжили махать лопатами дальше. Пара человек уже до пола докопалась. Пол был из жердей. сверху накрыт еловым лапником, сохранившимся на диво хорошо.
— Какой — то выезд получается несуразный — сказал вслух Паша, хлюпая глиной.
— Чего это?
— И немец какой-то нелепый и одет странно и пули деревянные — сказал, вздохнув, Павел.
— А война вообще штука такая. Когда десятки миллионов мужиков дерутся несколько лет по всему земному шару может произойти все, что угодно. И что характерно — происходит. Это ж не кино и не изыскания диванных историков. Будет время — глянь фото и кинохронику во что немцы одеты зимой.
— По сорок первому году?
— Да хоть и по сорок второму. Это папа Гиммлер своих птенчиков одел-обул нормально, по-зимнему. И папа Геринг — тоже. А вермахт и в сорок третьем одет был не по сезону. Даже на шестую армию польтов на ватине не хватило, ходили, как бомжи со справкой. Газетами утеплялись, бабьи тулупы носили и всяким прочим обматывались, что в Германии насобирали жители в "Зимней помощи". Такой видок у них был, что сами же фрицы называли этот карнавал "цыганским цирком". Бабьи-то шали и всякие кофты — яркие, цветастые. В общем — повтор опыта Наполеона. Те тоже мирное население у нас грабили в ноль.
— Серьезно?
— А то! Приказов этих вермахтовских — об обязательном изъятии у военнопленных и гражданских на территории бывшего СССР теплых вещей и обуви, даже в инете — полно. Зимы — то у нас тут прохладные, в шинелке без подкладки и жестяном горшке на репе не очень тепло получается. И с маскировкой та же беда у вермахта выходила. Вот и обматывались реквизированными простынями, наволочками и скатертями. Нуу, чего удивляться — по снегу лучше в скатерти бегать, чем в издаля видной шинелке. Опять же фотографий полно. Да и вон, живой пример лежит.
Тут говорившего прервали, потому как в углу нашли какие-то железяки. Стали разбираться, не поняли, что такое.
— Не то детали астролябии, не то запчасти к лебедке — сказал задумчиво Петрович.
— Капелла, это что за гайка, как скажешь? — показал на ладошке чудовищных размеров деталь один из безлошадных.
— Нуу, тогда просто выпускала промышленность такие гайки, да — мудро ответил эксперт и продолжил разговор с Паштетом. Судя по всему, видел копарь этот металлический хлам впервые, понятия не имел — для чего оно нужно, но лица терять не хотел.
— А все-таки — что это за?
— Я вам не ты, и вы здесь не тут! — огрызнулся Капелла, сворачивая разговор. Зачавкали лопатами и ведрами дальше. Выдернули несколько позеленевших монеток, оброненных кем-то давно на пол и затерявшихся в хвое.
— Ишь ты, какалики — удивился один из безлошадных, но особого интереса монеты не вызвали, потому что наконец на полу пошли находки одна за другой. Попалась гнутая ложка из нержавейки, неожиданно — столовый ножик и плоская оранжевая плошка с треснувшей крышкой, которую копари тут же опознали, как "маргаринницу". Тут же открыли — но результаты вскрытия поразили всех — в баночке не было ровным счетом ничего, кроме жидкой глины. Пошли мятые тюбики, потом в коме глины оказались клочья бумаги, скорее всего — газеты и Паштет успел схватить глазом слова "Wir kennen". Полсотни винтовочных патронов вроссыпь, пустые рамки от обойм, пара гранат — колотушек и много всякой жбони, шмурдяка и шняги, как характеризовали находки черные археологи. Паша уже вымотался, такой темп тяжелой и грязной работы был не по нему, а остальные словно в бой рвались. Извозились в грязи по самые брови и, хотя на них были резиновые рыбацкие штаны с сапогами — наверное и это не вполне спасало от грязной жижи.
Потом Паша отвлекся на вытягивание резиновых противогазных харь — лежала у стенки кучка этого добра в шесть штук.
— Значит, тут еще шестеро погибло? — понял Паштет.
— Где? — живо повернулись остальные.
— Да вот — противогазы же…
— А, это… — публика разочарованно вернулась к рытью.
— Что наши, что немцы эту байду выкидывали, когда драпали. Уцелеешь — новый раздобудешь, уж чего-чего, такого-то говна, а когда бежишь — каждый грамм давит — снизошел Петрович.