Поначалу партизан было мало и для оккупантов это не было проблемой. Сидят какие-то хмыри в лесу — и ладно. Благо, не мешают. Потом пошли первые укусы, мелкие неприятности. И чем дальше — тем больше. Колонизаторы сначала рассчитывали управиться силами полиции. Не срослось. Стали привлекать местных, но тут сильно помешал окрик из Берлина. Гитлер был категорически против того, чтобы русским разрешалось иметь оружие, даже и под немецким контролем. Своим генералам такое дело фюрер не мог доверить. Что характерно — вождь был совершенно прав, убогие успехи РОА и "Галичины" в боевом деле "за немцев" это только подтверждают. Потому всякие староверы Зуева и Локотские республики были чистой самодеятельностью, и толку от них было мало. Вот что разрешалось и одобрялось — в уместных количествах, как хорошо показавшее себя в прошлом — это использование одних племен дикарей против других племен. Кортес отлично использовал тлашкалтеков против ацтеков, англичане ловко науськивали ирокезов с гуронами на делаваров с могиканами, сиу — на ассинибойнов, кри, оджибвеев, кроу, черноногих, сарси, плоскоголовых, кутеней, неперсе, шошонов, а тех тоже стравливали друг с другом. И где теперь все эти тупые дикари? Система толковая, позволяла ликвидировать миллионы ненужного населения силами самого же населения.
Абы кому — тем более спесивым, но неумным генералам вермахта, такое важное дело поручить было невозможно, а вот папа Гиммлер, хитроумный, дотошный и верный общей цели, вполне годился. И под его эгидой украинцев стали науськивать на белорусов и великороссов, составлять национальные отряды палачей для уничтожения славянского биомусора. Простому немецкому генералу было трудно понять, чем малороссы отличаются от белорусов, или казанские татары — от крымских, а в СС как раз были тонкие специалисты.
Полицейские силы, хотя их достаточно щедро снабжали и танками и артиллерией из гигантских трофейных запасов, не смогли справиться с партизанами, или, как их называли немцы — "бандитами". Тут и пригодились специалисты из СС.
Ведь все равно требовалось удалить с оккупированной территории порядка 30 миллионов человекоподобного биомусора, чтобы немецким колонистам никто не мешал вольно плодиться и размножаться. И были призваны на грязную работу дворники-гастарбайтеры из нацформирований Прибалтики, из бандеровцев и мельниковцев, из казаков, из крымских татар и прочей сволочи, которая рвалась стать палачами. Оказалось, что и они не справляются, арийцы сначала попытались из своей мрази набрать достаточно карателей, но гопоты не хватило и в дело стали без затей посылать обычные армейские соединения и части. Надо заметить, что специально обученная для палаческой работы дивизия уголовников Дирлевангера в зверстве и скотстве по отношению к нашему мирному населению не шибко превзошла ни 21 авиаполевую дивизию, ни 35 пехотную, ни многие другие "честные воинские части".
Чем дальше, тем больше сил втягивалось в войну по тылам армии Рейха. Пережившие первую зиму слабые еще партизанские отряды резко усиливались за счет беглых военнопленных, на своей шкуре узнавших — что такое "Новый порядок", пошла помощь из Москвы и шалтай-болтай артели достаточно быстро становились полноценными воинскими формированиями, имевшими благодаря механической лютости оккупантов внятную и живую поддержку населения. Попытки раздавить "бандитов" проваливались с пугающей регулярностью. Не справившись с партизанами, тем более тех становилось все больше, а возможностей их давить силами полиции и СС — все меньше, мудрые германцы прибегли к старой и проверенной европейской традиции — выжженой земле. Если ликвидировать в зараженном "бандитством" районе все жилые поселения вместе с жителями — бандитам будет нечего жрать и неоткуда получать разведывательные сведения. И повсеместно, под флагом "борьбы с бандитами" стали десятками и сотнями уничтожать хутора и деревни с селами.
И опять отлично заработали европейские привычки, еще времен Столетней и Тридцатилетней войн. Когда-то в подростковом возрасте Паштет случайно нашел в инете серию старых гравюр художника Калло. Собирался уже закрыть, когда вдруг вздрогнул, увидев на гравюре дерево висельников, где болтался не один, не два, а несколько десятков повешенных и к дереву вели новых, еще живых, осужденных. Это как-то очень не вписывалось в общую дартаньяновско-мушкетерскую привычную картинку, хотя и здесь публика была именно в тех нарядах с тем же оружием. Но только в отличие от благородных героев Дюма занималась грабежами, убийствами, изнасилованиями и казнями после пыток. Тогда увиденное тягостно поразило впечатление подростка. И снова все вспомнилось, когда Паша пытался найти следы в документах тех людей, кто помог Лёхе выжить и был с ним рядом. Чертов Лёха дал слишком мало информации и потому в той кровавой свистопляске найти что-то оказалось просто невозможно.