— Говорите.
— Я рад, что мы оба можем сохранить анонимность. Будет проще ее поддерживать, если окажется, что мы хотим одного и того же.
Я не совсем понял, к чему он клонит, но мне не оставили времени на размышления.
— Мои люди предполагают, что у покойного имелись компьютеры с массой информации о нашей конторе. Информации, которая нас компрометирует.
Собеседник сделал паузу, на случай если я захочу с ним согласиться. Я промолчал.
— Когда этот парень пришел к нам, он предложил свои… довольно необычные навыки. Вам понятно, о чем я говорю? Речь не только о его биографии и подготовке. Таких у нас много. Он предложил нечто особенное.
Пауза.
— Я не знаю, насколько вы осведомлены… или что вы сумели извлечь из его компьютеров. Вы меня понимаете?
— Вы о его «необычных навыках»?
— Да-да.
— Речь идет о его экспериментах?
— Да. О тех, что он проводил в другой стране.
— Понимаю.
Иносказательный стиль грозил завести нас в тупик, однако ни одна из сторон не желала говорить открытым текстом. В нашем деле подозрительность, как вялотекущая лихорадка, никогда не отпускает насовсем.
— Итак, он предложил нам свои услуги. Разумеется, его навыки невозможно использовать в рядовой ситуации. Вещь заумная и хитрая. Все зависит от проницательности того, кто ведет игру. К тому же игра требует артистизма, находчивости. Поэтому там, где этот метод можно применить, он способен дать блестящие, несравнимые результаты.
И все-таки предложение агента вызвало в нашей конторе горячие споры. Мы наняли его на краткосрочной основе, как многих других людей с похожей биографией, и, пока шло обсуждение предложения, поручили ему разработку ценных источников.
Вот это новость! «Вектор» собирался нанять киллера? «Мы» тоже о многом говорит. Значит, эта шишка сидела в иерархии «Вектора» так высоко, что участвовала в дебатах о приеме на работу киллера. Тогда он действительно из самого верхнего эшелона власти этой глобальной корпорации. Таких наберется полдюжины, если не меньше.
— Мнения насчет его предложения разделились. Я был с теми, кто считал, что такие вещи не наше дело. Моя сторона проиграла. Победившая сторона все же потребовала от нового сотрудника определенных гарантий. Его метод работал в особой обстановке в других странах, и они предложили ему доказать, что метод будет работать в «нормальных» обстоятельствах. Агент согласился.
Он знал, что жена объекта посещает доктора особого профиля. И предложил использовать ее и еще одну женщину в качестве участников эксперимента. Невероятно, но наши люди дали ему «добро».
Собеседник взял паузу. По голосу было заметно, что он курил и только что сделал длинную, глубокую затяжку. Из окна «лэндровера» выплыло облачко дыма.
— Позвольте спросить, — воспользовался я паузой, — как мне следует вас понимать: вы отвергаете сферу деятельности вашего сотрудника целиком или только его «необычный метод»?
Вопрос нешуточный. Одно дело — если он возражал против создания в «Векторе» отдела заказных убийств, другое дело — если отдел уже существовал и собеседнику всего лишь пришлись не по нраву методы агента.
Вопрос, однако, получился слишком прямым, и собеседник пропустил его мимо ушей.
— Операция началась, — продолжал он. — Мы решили держаться от этого парня на расстоянии. Не хотели попасть под удар, если он провалится. С ним заключили соглашение, и в один прекрасный день он лег на дно. Мы делали вид, что страшно удивлены, пришли в ужас. Наш гендиректор встретилась с представителем исполнительного комитета совета директоров и сообщила им скверную новость. Компания устроила фиктивную охоту, которая продолжалась несколько месяцев, пока постепенно не сошла на нет.
— Выходит, ваш совет директоров не знал истинного положения дел?
На том конце опять возникла пауза. Не иначе проверяется, взвешивает, не сказал ли чего лишнего. Балансирует, что твой гимнаст. Начав эту беседу, он ступил на канат, натянутый над пропастью. Оступишься — не жилец.
— Мы с ним не были в контакте шесть месяцев, — продолжал собеседник, опять проигнорировав мой вопрос. — Он начал прощупывать женщин, мы ждали, получится ли у него то, что он обещал.
Я отказывался верить своим ушам. Зачем он мне это рассказывает?
Из окна «лэндровера» выпорхнуло еще одно облачко дыма.
— Потом Моретти вышел на своего знакомого, нашего сотрудника, и мы поняли, что кто-то… вы… охотится на нашего парня, и установил, что он связан с нами. Я не знал и до сих пор не знаю, кто вы такой. Я не знал и до сих пор не знаю, зачем он вам был нужен. Не в этом дело. Он стал для нас радиоактивен, превратился в ходячую угрозу. Я послал людей закрыть проблему.