Барон на удивление засмущался, хлопнул ладонями по коленям, он не понимал, к чему клонит молодой человек.
– Нет… – выдавил он.
– Ладно, – продолжал Гагарин.
Он встал, подошел к столу с внутренним шкафом, где хранились разные безделушки, в том числе и липовые печати. Он достал одну из них.
– Вот, – показал он, – регалия рогоносцев! Кем-то выдуманная.
– Для меня феерична, – Гагарин повертел, оглядывая печать, – это Долгоруков ее достал, может, даже пользовался, не знаю, но вот теперь-то, дорогой Луи Теодор, мы ее применим по назначению.
Де Геккерн до сих пор гадал, что тот хочет.
– Сейчас нужны листы, – он порылся на столе, приготовил чернильницу и чистые листы бумаги.
– Теперь, – Гагарин задумался.
Барон подошел к нему ближе, пытаясь вникнуть в затею друга.
– Ах, вот! – осенило камер-юнкера. – Вам знаком обер-егермейстер Дмитрий Львович Нарышкин?
Геккерн снова задумался, он также где-то слышал эту фамилию, но не считал нужным ее вспоминать.
– Вижу, что не знаком, однако есть основания полагать, – с хитрецой во взгляде поглядел он на барона, – что дети жены его вовсе не от Дмитрия Львовича, а от сгинувшего так с неизвестностью Александра, нашего батюшки царя, почитай блуждающего сейчас по глубокой местности. Но об этом тоже слухи.
– Итак, пишем. Разожгите, пожалуйста, сургуч. Благодарствую вас, мсье де Геккерн, – с улыбкой на лице обратился Гагарин к барону.
Сам продолжал составлять пасквиль, обращенный на имя Пушкина, мужа Натальи Николаевны. При этом проговаривая каждое слово.
– Les grand-croix, commandeurs et chevaliers du serenissime ordre des cocous…18– Гагарин задумался. – Еnsuite, ont nomme a l'unanimite mr. Alexandre Pouchkine coadjuteur du grand-maitre de l'ordre des cocus…19
– Коадъютором? – спросил его барон.
– Ну, всем преосвященством его не назовешь… – снизошел снисходительно Гагарин к Пушкину.
– Для его жены это всего лишь маленькая шалость по сравнению, чем у Борха, – пояснил юноша.
Геккерн ожидал ответа, вглядываясь в серые очи Гагарина.
– Он дурак, жена спит с царем, он сам встречается с Уваровым, – пояснил юноша.
Такие познания о президенте Академии наук весьма удивили голландца, по своему размышлению он тут же посчитал воспользоваться содержанием этой новости. Далее он стал заинтересовываться завязкой судебного писца.
– Продолжай, – сказал Геккерн.
Юноша развернулся снова к столешнице закончить клеветническое сочинение, являвшееся шуточным содержанием письменного известия с издевкой.
– …Еt historiographe de l'ordre…20 – сочинял Иван Гагарин.
– Ха-ха, вот как ты его так возвысил? – рассмешил текст барона.
– А что? – задумался его друг. – Господин поэт, только и слышно, Пушкин то, Пушкин се, под родословную царей копает, а кто у нас самый Дон Жуан лучших красоток валяет? – с загадкой посмотрел на европейского гостя молодой человек.
– Ну, Николай, – гадал Геккерн, имея в виду царя российского, и попал в точку.
Гагарин продолжал.
– Непременный секретарь барон Юзеф Борх, – закончил составитель пасквиля.
Геккерн взял лист и прочитал его снова, Гагарин его ожидал.
– Готово? – спросил его актуариус, когда тот прочитал.
Геккерн сомневался в содержимом шутке пасквиля. Но затея ему еще больше нравилась, удивленный ловкости юноши, он передал ему лист.
– Барон, я прошу помочь мне, – с улыбкой подьячий обратился к напарнику, – вот два листа, заполните их, и мы уладимся к вечерней почте. Часть я снесу завтра утром. Весь Петербург будет гоготать над поэтом и над его женушкой, она вмиг забудет нашего Дантеса!
Геккерн с азартом кинулся переписывать сочинение Гагарина на чистые листы. Вскоре письма были подписаны для каждого адресата. Было мнение, что канцелярист сам и выдумал эту забаву с печатью, так ловко у него получалось придумывать, что тут же создавалось впечатление, что он с Идалией Полетикой заодно. Но шутка – светской львицы, и зачастую клеветница не задумывалась о последствиях своей игры в «влюбленных». Для нее сам факт измены и удар по высокомерию, как казалось ей, Пушкину был совершен. Для ее сестрицы видеть воздыхателя не впервой, ей это даже льстило. Однако, получив 4 ноября, клеветническое письмо, Полетика была изумлена, и, посовещавшись об этом с мужем, они оба, гадая и зная почерк Геккерна, пришли к выводу, что пасквиль писал именно он. Идалия Григорьевна была озадачена. Многие из аристократии, кто получил пасквиль, гадали, чьих рук это дело. На адрес Пушкина также пришло это письмо, и за этим также последовала цепь судьбоносных связей, закончившихся происшествием у Черной речки в городе Петербурге.
19
Далее, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором великого министра ордена рогоносцев…