– Я тебе обязательно дам знать, Костя, – Пушкин, покидая его, все же иронично отнесся к своему желанию. Данзас должен был что-то ему сказать.
– Подумай, Саша, пуля – дура, попадет не туда, пиши пропало, – как в точку глядел бывалый капитан вооруженных сил Империи.
Но Пушкин был уверен в том, что пройдет гладко, как и в то, что Геккерн трус и не осмелится быть на дуэли. Это все, что нужно было ему, – уронить блудливого голландца. Но все пошло не так. Пришли к вечеру в дом Пушкина, принесли письмо. В нем указывались дата и время дуэли, а также замена стрелка, им был подопечный Луи Геккерна – Жорж Дантес. Негодование пронеслось в уме поэта, он был готов к сражению.
27 января того же года. Зима. Свежий морозный день предвещал устойчивую безветренную погоду, по народному поверью, еще дня два-три. К февралю обещали усиление морозов. Александр Сергеевич Пушкин остановил карету вблизи Невского притока вдоль немногочисленных заснеженных дачных домов царского повара Ф. Миллера. И, прогуливаясь неспешным шагом, оценивающе оглядывал снежные покрывала вдоль Ивинской улицы, некоторые дороги мостовых, тянущиеся к речке, были также занесены снегом. Зажмурившись от солнца, он решил, что, отомстив голландцу, займется одой о первом кораблестроителе. Заметив далее справа от дороги экипаж, дуэлянт увеличил шаг. Невдалеке от моста через Черную речку суетились двое. Секундант Пушкина запаздывал. «Странно, не в его стиле», – подумал Пушкин.
На месте поединка один из них утаптывал место возле куста от крутого спуска к реке.
– Не понимаю этого русского, – утаптывал снег Дантес.
– В нем играет африканская кровь, чего уж боле, – сказал секундант Дантеса.
Виконт д'Аршиак готовил пистолеты для выстрелов. Все было честно, подданный Франции, атташе, был твердым военным деятелем, на своей родине являясь директором МВД Франции, требовал прежде всего от себя соблюдения солдатского устава, от чего, он считал, и существует порядок в любом из ведомств государственного значения, а значит и в стране.
– Да уж, братец, – виконт состоял в родстве с дуэлянтом Пушкина, – нам такие афрорусских не надо. Хватает колоний для Бразилии. Вот только русских все же не понимаю. Это же надо, человек с черным лицом… – остановился Дантес. – Ты знаешь, Оливье, кто был у него прадед?
– Что-то из приближенных к царю? – гадал атташе. – Быть может, сарафан носил для забав, – пошутил д'Аршиак.
Оба засмеялись.
– Да нет, его прадед был инженером при государе Петре, мне Катрин рассказала, – поделился Дантес.
Он отмерял шаги. Вытоптанная площадка была неровной, однако поручиком двигала больше ярость, чем стремление: «Раз тебе надо, вот и сделаю».
– О, как! И что он там разрабатывал? – поинтересовался с иронией секундант.
– Этого мне не известно, знаю, что тот наградил его, сделав генералом-аншефом, – сказал Дантес.
– Видимо, много чего хорошего и полезного. Петр – очень умный царь, знаю по истории, – виконт не стал углубляться в историю, он закончил свое дело.
– Тот? Да, у Петра все люди были при работе… – не договорил Дантес.
– А вот и он, легок на помине. Идут… – заметил виконт, оборвав речь дуэлянта.
Дантес оглянулся, он увлеченно заканчивал свое дело. У него не было желания делать грязную работу за Луи Геккерна, но тот настаивал.
Подождав, когда выйдет прибывший Данзас, Пушкин обнял подполковника.
– Все будет хорошо, старина! – сказал поэт.
Они тронулись к месту поединку для двоих. Дантес встречал дуэлянта холодным взглядом, не зная, что сказать, рассчитывая на отмену встречи. Пушкин остановился напротив французского подданного, который стоял возле березы напротив него. Следующая березка словно разделяла их, но стояла ближе к противнику литератора.
– Messieurs, je vous prie d'examiner les armes22, – произнес секундант француза.
Данзас, словно был вторым д'Аршиаком, безмолвно подошел к набору для дуэли. Осмотрел, проверил оружие, кивнул в знак согласия виконту. Оба начали заряжать пистолеты. Оба дуэлянта не сводили друг с друга взоры. Слегка усилился ветер, задрав воротник Пушкина. Но отчего-то только дуэлянтам было не столь холодно, сколь их напарникам.