Он вдруг подходит к окну.
Не смеши меня, окно слишком высоко, и вообще это ничего не решает...
ГАСТОН поворачивается к ней как затравленный зверь.
(Глядя на него, тихо.) Возможно, ты отделаешься от нас, но твои глаза по-прежнему будут выдавать твои мысли, и этого ты не отделаешься... Нет, Жак, если даже ты сейчас меня убьешь, чтобы выиграть лишний час и уйти незаметно, все равно тебя поймают.
ГАСТОН опускает голову, забивается в угол.
К тому же ты знаешь, что не только одна я тебя преследую и хочу удержать при себе. А все женщины, все мужчины... Вплоть до респектабельных покойников, которые смутно догадываются, что ты хочешь улизнуть не попрощавшись... Нельзя убежать от всех, Жак. И желаешь ли ты того или нет, придется тебе кому-то принадлежать или вернуться в приют.
ГАСТОН (глухо). Что ж, вернусь в приют.
ВАЛЕНТИНА. Не забывай, что я целый день работала белошвейкой в твоем приюте! Я, конечно, видела, как ты весьма поэтически окучиваешь салат, но видела также, как ты выносишь горшки, моешь посуду, видела, как грубо отталкивали тебя санитары, когда ты клянчил у них щепотку табаку... С нами ты разыгрываешь гордеца, разговариваешь бог знает как, издеваешься, но без нас ты просто беспомощное дитя, которое не имеет права выйти без провожатого на улицу и прячется по уборным, чтобы покурить.
ГАСТОН (выслушав ее слова, машет рукой). А теперь уходите. У меня не осталось даже грана надежды: вы сыграли свою роль.
ВАЛЕНТИНА молча уходит. ГАСТОН один, устало оглядывает комнату, останавливается перед зеркалом, долго смотрит на себя. Не отрывая глаз от своего изображения, вдруг хватает со стола какой-то предмет и изо всех сил швыряет его в зеркало, которое разбивается на куски. Он садится на кровать, обхватив голову руками. Тишина. Потом слышится тихая музыка, сначала грустная, потом мало-помалу, вопреки Гастону, вопреки всем нам, она переходит в мажор. Через некоторое время мальчик в форме ученика Итонского колледжа, отворяет дверь в переднюю, внимательно осматривается, потом плотно прикрывает дверь и на цыпочках пробирается по коридору. Открывает все попадающиеся на пути двери и оглядывает каждую комнату. Подходит к комнате Гастона, та же игра. Останавливается перед Гастоном, который, удивленный его неожиданным появлением, поднимает голову.
МАЛЬЧИК. Простите, пожалуйста, мсье. Не могли бы вы мне сказать... Я ищу то местечко.
ГАСТОН (возвращается к действительности). То местечко? Какое местечко?
МАЛЬЧИК. Местечко, где можно посидеть спокойно.
ГАСТОН (понял, глядит на мальчика, потом невольно добродушно хохочет). Поди найди его!.. Представьте себе, что я тоже в данную минуту ищу укромного местечка, где можно посидеть спокойно.
МАЛЬЧИК. Я вот думаю, у кого же тогда нам спросить?
ГАСТОН (по-прежнему смеясь). Действительно, у кого?
МАЛЬЧИК. Во всяком случае, если вы будете сидеть здесь, вряд ли вам удастся его найти. (Замечает осколки зеркала.) Ой, это вы разбили зеркало?
ГАСТОН. Да, я.
МАЛЬЧИК. Тогда понимаю, вы боитесь, что у вас будут из-за этого неприятности. Но, поверьте, лучше было бы вам сразу сказать. Вы взрослый, вам ничего за это не будет. Но, знаете ли, говорят, это приносит несчастье.
ГАСТОН. Да, говорят.
МАЛЬЧИК (направляется к двери). Пойду посмотрю, нет ли в коридоре слуги... Как только он мне покажет, тут же вернусь и объясню вам, где оно находится...
ГАСТОН глядит на него.
Где находится то местечко, которое мы оба ищем.
ГАСТОН (с улыбкой подзывает его к себе). Послушайте-ка... Ваше местечко, где можно посидеть спокойно, гораздо легче найти, чем мое. Вот оно ваше, пожалуйста, в ванной комнате.
МАЛЬЧИК. Большое спасибо, мсье. (Входит в ванную комнату.)
В музыке постепенно начинает звучать насмешливая тема. Через несколько секунд мальчик возвращается. ГАСТОН по-прежнему сидит неподвижно.
А теперь мне нужно вернуться в гостиную. Это сюда?
ГАСТОН. Сюда. Вы со всеми этими семьями?
МАЛЬЧИК. Да. Там полно людей всякого сорта, они пришли чтобы узнать какого-то беспамятного с войны. Я тоже для этого приехал. Мы быстро собрались и прилетели на самолете, потому что, говорят, тут какие-то махинации. Только я, знаете ли, не особенно понял. Надо спросить дядю Джоба. А вы летали на самолете?
ГАСТОН. А из какой вы семьи?
МАЛЬЧИК. Мэденсэлей.
ГАСТОН. Мэденсэли... Ах да... Мэденсэли -- англичане. Как сейчас вижу папку. Степень родства: дядя... я как будто даже сам переписывал это. У Мэденсэлей, значит, есть дядя...
МАЛЬЧИК. Да, мсье, есть...
ГАСТОН. Верно, дядя Джоб... Так вот, скажите дяде Джобу, что если мне позволено дать ему совет -- пусть не слишком надеется насчет племянника.
МАЛЬЧИК. Почему вы так говорите, мсье?
ГАСТОН. Потому что слишком много шансов, что вышеупомянутый племянник не узнает дядю Джоба.
МАЛЬЧИК. Ему и не нужно его узнавать, мсье. Вовсе не дядя Джоб разыскивает своего племянника.
ГАСТОН. Ага, значит, у Мэденсэлей есть еще один дядя?
МАЛЬЧИК. Конечно, мсье... Правда, это немножко смешно. Дядя Мэденсэл --это я!
ГАСТОН (ошеломленно). Как -- вы? Вы, очевидно, хотите сказать -- ваш отец?
МАЛЬЧИК. Нет-нет. Я сам. Вы понимаете, маленькому мальчику не особенно весело быть дядей взрослого. Я тоже долго ничего не понимал, только потом разобрался. Мой дедушка,
когда был совсем старый, народил еще детей, -- поэтому так и получилось. Я родился на двадцать шесть лет позднее своего племянника.
ГАСТОН (искренне хохочет и сажает мальчика к себе на колени). Значит, вы и есть дядя Мэденсэл?
МАЛЬЧИК. Да, я. Но не нужно смеяться, я здесь ни при чем.
ГАСТОН. А кто же тогда дядя Джоб, о котором вы говорили?..
МАЛЬЧИК. Он старинный друг папы, а теперь мой адвокат по всем эти историям с наследством. Но так как мне неловко называть его "дорогой мэтр", я и зову его дядя Джоб.
ГАСТОН. Но как же так получилось, что вы один представляете всю семью Мэденсэлей?
МАЛЬЧИК. Это все из-за той ужасной катастрофы. Может, вы слышали о кораблекрушении "Нептунии"?