— Ничего особенного, ребята. Небольшая авария, перегорели пробки.
Солдаты не расходились, восторженно разглядывая Осинского.
— Автограф у вас можно попросить?
— Конечно, можно. С удовольствием.
К артисту протянулись руки с записными книжками, карандашами, самопишущими ручками. Кто-то подал носовой платок.
— Распишитесь, пожалуйста... Вы, наверное, с детства мечтали стать артистом цирка?
— Нет... Все вышло случайно. Мне было тринадцать лет. Я потерял родителей, воспитывался в детдоме, в Уральске. Однажды в городок приехала бродячая труппа... Это было в тысяча девятьсот тридцать седьмом году...
Часть первая
Левка становится «человеком-змеей»
Глава I
В городском саду
Три неразлучных босоногих друга: загорелый крепыш Левка, тощий, длиннорукий и горбоносый Миша Кац и хрупкая, беленькая Сабина — увидели на круглой тумбе серую рукописную афишу:
ГОРОД УРАЛЬСК, ГОРСАД, РАКОВИНА
СО 2-го ИЮНЯ И ЕЖЕДНЕВНО!
Проездом обратно в столицу!
Большая эстрадно-цирковая программа!
Жонглеры АБАШКИНЫ, каскадеры.
ЧЕЛОВЕК-АКВАРИУМ или ЧЕЛОВЕК-ФОНТАН.
Акробаты, клоунада! ЧЕМПИОНАТ ФРАНЦУЗСКОЙ БОРЬБЫ!
Ежедневно борются три пары!
ИЗВЕСТНЫЙ БОРЕЦ ЯН ДОЙНОВ
ВЫЗЫВАЕТ БОРОТЬСЯ ЖЕЛАЮЩИХ
ИЗ МЕСТНЫХ ЛЮБИТЕЛЕЙ.
Перед борьбой парадный выход всех борцов.
Борьбой будет руководить арбитр
известный московский спортсмен П. ЛАРСОН.
Ведет программу ПАНИЧ. Партия баяна ПАНИЧ.
Начало представления в 8 вечера.
Начало борьбы в 9 ч. 15 м. вечера.
Окончание в 10 час. 30 мин. вечера.
СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ!!!
На цирковое представление детдомовцам купили двадцать билетов. Бросили жребий. Левка попал в число счастливчиков.
В городской сад ребята пришли задолго до начала представления. Они сразу заметили широкоплечего атлета с лицом гориллы. Очень загорелый, в ярко-зеленой шляпе и белой майке, он сначала сидел в кассе: продавал билеты, — потом встал на контроле.
— На шее-то крестик, гляди! — шепнул ребятам Миша Кац.
— Не то, что у тебя, некрещеного, — пошутил Васильев.
— Проходите, проходите, пацанье, что уставились? — сказал борец, обнажив ряд крупных зубов.
— Ребята, на уши гляньте, — тихо сказал Васильев. — Жуткое дело!
Уши силача походили на пельмени, все хрящи были переломаны от бесконечных схваток на ковре.
Атлет надорвал билеты, и ребята уселись на скамью, с нетерпением ожидая начала.
— Вот бы пощупать его уши! — мечтательно сказал Левка. — Интересно, жесткие они или мягкие.
— Подойди, пощупай! — предложил кто-то из детдомовцев. — Такую плюху получишь, что сто раз перекувырнешься!
— Да, здоровый бычище, — сказал Миша Кац. — Вы думаете, они по-взаправдашнему будут бороться? У них заранее все подстроено. И роли распределены, как в театре. У них есть и герои, и комики, и злодеи.
— Ну да! — не поверил Левка.
— Я тебе говорю. Отец объяснял. Он-то знает точно! Всю жизнь в центральном проходе Одесского цирка главным билетером простоял. Они заранее сговариваются, кто на какой минуте под кого ляжет.
— Не бреши!
— Не верь, твое дело!
На эстраду хромающей походкой вышел человек в черном лоснящемся костюме и, поклонившись, сказал:
— Привет! Привет всем впереди сидящим! А также позади стоящим!
Зрители зааплодировали. На сцену выставили табурет с баяном, покрытым куском желтого бархата.
— Первым номером нашей программы — «Турецкий марш» в исполнении известного баяниста-виртуоза Панича, то есть меня!
Кончив играть, баянист раскланялся и объявил:
— Следующим номером нашей концертной программы...
В этот момент за спиной у Левки, прямо над его ухом, раздался оглушительный звон и стук. Левка обернулся и не поверил своим глазам. За ним сидели... его любимые киногерои: длинноусый тощий Пат в котелке и коротышка Паташон в своей неизменной чаплашке на бритой голове. Паташон бил в большие медные тарелки, Пат — в огромный барабан. Ударяя в него войлочной колотушкой, он вопил:
— Ой-та-ри-ра-ра! — вторил Паташон, продолжая нещадно колотить в тарелки.
Зрители дружно захохотали и захлопали. Никто и не заметил, когда артисты успели занять места на скамейке. Панич очень рассердился на клоунов:
— Будьте любезны, не поднимайте шума! Эти места не для вас! Эти места для публики!
— У нас сегодня выходной! Мы сегодня публика! — закричали артисты. — Значит, это наши места!