— Куда ты? С ума сошел? Снова за город? С радикулитом?
— Ничего, поеду!
— Хоть спину обвяжи моим платком! И голову шарфом! И смотри, билет купи! Помнишь, что сказал директор филармонии?
Левке удалось после концерта прошмыгнуть в бесплацкартный вагон, забраться под скамью и тут же заснуть. Перед Тбилиси проводник и контролер обнаружили его, осветили карманным фонариком.
— А ну-ка вставай, безбилетник!
Левка вылез из-под скамьи, сонный, измазанный пылью, с шарфом на голове, озираясь как затравленный звереныш. Его окружили пассажиры.
— Плати штраф! А нет — отправим в милицию.
Левка испугался.
— Сколько?
— Десять рублей.
— У меня только три… Остальные занесу завтра.
— Занесет он, ждите, — процедил пассажир в шубе, брезгливо глянув на Левку.
— Володя! Коля! — позвала миловидная женщина в широком сером пальто.
К ней подошли два очень похожих друг на друга молодых человека.
— Что случилось, Марина?
«Братья… — определил Левка. — Второй постарше…»
— Воришку поймали! — радостно сообщил братьям пассажир в шубе.
— Ну, зачем вы так? — возмутилась Марина.
Пассажиры загудели, заспорили.
— Вы меня не учите, — обиделся пассажир в шубе. — Я ихнего брата безбилетника хорошо знаю. Откуда у него чемоданчик? Ясное дело, украл.
Пассажиры снова загалдели.
— Эй ты, пижон, — решительно сказал один из братьев, постарше на вид, которого Марина назвала Колей. — Полегче на поворотах. А на тебе откуда шуба? Тоже украл? Мотай-ка лучше отсюда, пока цел.
Пассажир, отругиваясь на ходу, поспешно удалился. Все рассмеялись.
— Тбилиси! Подъезжаем! — объявил проводник.
— Какой с пацана штраф? — спросил Владимир.
— Десять рублей, — ответил контролер.
— Держите. Сыпь домой, малец.
Левка быстро сунул в руки Володи три рубля, буркнул «спасибо» и выскочил в тамбур.
Дома, уронив голову на стол, спал пьяный Абашкин.
«Петля, — подумал Левка. — Петля…»
Глава девятая
Славная семья
Марина с братьями вышли из вагона, поставили возле него вещи. Владимир нагнулся над небольшой плетеной корзинкой, укрытой теплым платком, приподнял край.
— Выгружайся, Трефка. Ты у нас не собака, а заяц. Как тот пацан.
Из корзины выскочила мохнатая, длинношерстая собачонка, отряхнулась, завиляла хвостом и запрыгала, подметая огромными ушами перрон.
— Побегай, побегай, разомнись, — сказал Николай. — А ты присядь пока на чемодан, Марина. Что-то не видать экспедитора…
Николай сложил губы трубочкой и громко засвистел какие-то странные позывные, напоминающие первые такты популярной песенки о чижике-пыжике:
— Сиу-сиу… сиу-сиу… сиу-сиу…
Никто не отзывался. К выходу потоком двигались пассажиры. Перрон быстро пустел.
— Сиу-сиу… сиу-сиу… — свистел и свистел Николай, озираясь по сторонам.
Владимир не выдержал, тоже засвистел:
— Сиу-сиу… сиу-сиу… сиу-сиу…
По-прежнему никто не отзывался на этот странный свист. Подул холодный ветер. Посыпал снег. Трефка забрался в свою корзинку.
— Вечная история, — недовольно сказала Марина, — как поздно в город приезжаешь, так не встречают…
— Ну, это ты напрасно, — возразил Владимир. — Мы сами виноваты. Телеграмму-то когда дали? Да еще из поезда. Может, не дошла…
Лязгнув буферами, пустой состав отошел от платформы. Часть фонарей погасла.
— Сиу-сиу… сиу-сиу… сиу-сиу… — вдруг донеслось издалека, со стороны вокзала.
— Нина с Васей встречать пришли! — радостно воскликнула Марина.
— Что же вы так поздно телеграмму дали? — тоненькими голосами закричали оба лилипута, подбегая к Волжанским. — Весь коллектив волнуется. Мы говорили, надо было вместе с нами ехать!
— Врач не пускал, вы же знаете, — сказала Марина.
— Что он сказал?
— Надо ждать мальчишку. Примерно через месяц, а может, и раньше.
— А что насчет партнера? Есть телеграмма из главка?
— Пока нет.
— Мы пацанов глядели, — сказал лилипут. — В газетах объявлений никаких не давали, но и без них явилось человек сорок. Отобрали десятерых. Стоечки, колесики делают, гнутся…
— Сиу-сиу… сиу-сиу… сиу-сиу… — снова раздался свист со стороны вокзала.
Все обернулись. Навстречу прибывшим, насвистывая, шел незнакомый человек в короткой зимней куртке.
— Сиу-сиу… сиу-сиу… сиу-сиу… — громко и радостно засвистели в ответ все пятеро.
Трефка затявкал из своей корзинки.
— Наконец-то, слава богу, — сказала Марина.