— Братцы! Про нас написано! Слушайте! «Артисты цирка — фронту!
Коллектив артистов Казанского цирка на деньги, вырученные от представления в фонд обороны, построил самолет-бомбардировщик „СОВЕТСКИЙ ЦИРК“. Инициативу Казанского цирка поддержали все цирки страны».
Объявили посадку на Муром. В зале поднялась суматоха. Люди бросились к поезду. Волжанские протиснулись в вагон одними из первых, оставив половину вещей на перроне. Левка подавал их в окно. Кругом кричали, плакали, лезли на крыши, на подножки, на буфера измученные люди. Левка и лилипут еле забрались в тамбур. Их завертело, сдавило.
Зажатые со всех сторон, они стояли до самого утра. Состав подходил к Мурому.
— Нам выходить, товарищи! Потеснитесь, дайте дорогу! — кричал и кричал Левка.
— Где тут потесниться? Куда?
— А что же нам делать, товарищи? Мы приехали!
— Лезьте по головам. Мы не против!
В цирк приехал представитель Главного управления цирков и рассказал на собрании о бомбежке Минского цирка.
— Как Дадеш с Сабиной? — не выдержал Левка.
— Дадеш, кажется, спасся… Кажется…
— А как Сабина?
— Ничего не известно.
Глава вторая
День первый. Минск
Вечер выдался теплый. Сабина и Дадеш сидели в городском саду на деревянной скамеечке под фонарем. Из старенького цирка-шапито с белыми каменными львами у входа доносился старинный грустный вальс. По выцветшей, латаной брезентовой крыше мелькали тени: работал воздушный полет — первый номер третьего отделения.
Сабина дочитывала письмо:
«Вот и все мои новости. Пишите. Жду Очень рад, что репетируете с Сабиной дрессированных голубей. Здорово придумали! Целую вас крепко. Лев. Во Владивостоке начинаем 22 июня».
— Завтра ответим, — сказал, поднимаясь, Сандро. — Ну, ты иди голубей покорми и тут же спать, слышишь? А я утром зайду за тобой в общежитие. Принесу к чаю банку белой черешни. Мировые консервы, слышишь? Надо спешить, а то «Гастроном» закроют.
Около речушки, протекающей у самого цирка, он свернул и пошел но тропинке, раздвигая ногой кустарник. Пройдя густым парком, вышел к дому Поужинав, Сандро долго читал и лег очень поздно.
Среди ночи его разбудил шум машин. Вздымая по дороге клубы пыли, шли военные грузовики, замаскированные листьями. Рядом торопливо вышагивали красноармейцы.
— В чем дело, ребята?
Никто не отозвался.
«На маневры, наверное…» — подумал Сандро и снова лег спать.
И вдруг под утро… Где-то наверху, над самой головой, начался никогда еще не слыханный, могучий, страшный гул. Дрожали и звенели стекла. Ничего не соображая, Сандро сел на постели, откинув ногой одеяло.
«Бу-бу-бух!» — слышалось с улицы.
В комнату ворвалась полуодетая, плачущая, перепуганная хозяйка.
— Ой, ой, Сандро, миленький! Герман на нас напал! Герман проклятый!
Он начал торопливо одеваться. Стараясь не волноваться, Дадеш пытался успокоить хозяйку:
— Не может быть! Черта с два хоть на миллиметр возьмет он нашу землю, слышишь? Понятно, да?
Он выскочил на улицу.
«Бу-бу-бух!» — рвали и рвали воздух тугие пыльные волны.
И тут же бомба вырвала из-под ног землю. Он скатился в свежую воронку у дороги. Сверху на спину обрушились кучи песка и пыли.
Город пылал. Повсюду разрывались бомбы.
Сандро казалось, что он находится в воронке уже целую вечность и что самолеты движутся нескончаемо, как в какой-то страшной, зловещей карусели.
Наконец бомбежка утихла. Сандро выбрался из воронки и помчался к цирку. Над парком полыхало зарево.
«Цирк горит! — мелькнуло у Сандро. — Там же шестнадцать лошадей Ефимова, морские львы Брока, голуби Сабины, собачки…»
Он побежал еще быстрей, нагнувшись вперед всем корпусом, какими-то прыгающими шагами, с плотно прижатыми к бокам протезами.
Рядом с ним в том же направлении бежали красноармейцы, широко размахивая руками. Он попал в самый центр бегущих. Среди красноармейских гимнастерок выделялись его синяя шелковая рубашка, серые модные брюки, лакированные туфли на тонкой подошве, крохотная фуражка с лакированным козырьком. В правом ухе поблескивала золотая сережка.
Из ворот циркового двора навстречу Сандро с визгом и отчаянным, сверлящим уши ржанием вырвались белые, один к одному, красавцы кони. Из-за отсветов они показались Сандро розовыми, рыжими, даже красными.