— Что попробуем сегодня, Володя?
— По триста прыжков на одной руке! А потом на руках по ступенькам лестницы на второй этаж!
Артисты прыгали, стараясь обогнать друг друга. Вслед за ними прыгал и Левка. Желая догнать старших мастеров, он иногда репетировал по ночам и один.
Помимо выступлений в цирке, ежедневно по три-четыре раза артисты выступали в госпиталях.
Однажды, проходя по коридору госпиталя, тесно заставленному койками, Левка услышал, что кто-то зовет его. Он обернулся. В кресле на больших колесах сидел молодой человек с перекошенным от контузии лицом.
— Подойдите, пожалуйста, сюда, с вами хотят поговорить, — сказал он, кивнув на койку рядом. На ней неподвижно лежал человек с забинтованным лицом.
Левка подошел.
— Говорят, вы из цирка? — спросил забинтованный раненый.
— Да.
— Кто вы?
— Осинский.
— Левушка, — попытался поднять голову с подушки раненый, — как я рад… Какая встреча…
— Лежите, лежите… Кто вы?
— Может, вы меня не помните… Борисов я… Униформистом работал… У Цхомелидзе… Помните?
Левка, как ни старался, не мог припомнить Борисова, но сказал с волнением:
— Конечно, помню… Отлично помню… Как же…
Раненый обрадовался, с трудом вытащил руки из-под одеяла, нащупал Левкины, пожал их.
— А Гусарова, ассистента коллектива, помните, Левушка?
— Конечно.
— Убит… Под Смоленском, — сказал, вздохнув, раненый в кресле на больших колесах. — Вместе воевали… Однополчане… Вот так-то… Часто с Борисовым его вспоминаем… Мы двое в живых остались… Вот и привозит меня сестричка в это отделение побалакать. Главврач разрешил…
Борисов с трудом приподнялся на локтях. Его голос глухо звучал сквозь бинты.
— Познакомься, Левушка! Корешок это мой. Самосеев… Лев… А, Лев!.. Может, выступишь тут перед нашими? Тут, правда, одна слепота лежит, никто тебя не увидит, но это все равно… Мы хоть баян послушаем… Баянист-то с тобой?
— Здесь баянист…
— Ну вот, видишь, до чего здорово! А я буду объяснять ребятам твои трюки. Я ведь всю твою работу помню… Все перед глазами…
— Обязательно выступлю! О чем разговор, — поспешно промолвил Левка.
Заиграл баянист. Многие слепые устроились поудобнее, повернули в сторону музыки незрячие глаза, темные повязки, забинтованные головы.
— Начинаю, — хрипло сказал Левка и сделал шпагат.
— Он сейчас гнется назад, делает мостик, — радостно объяснял Борисов.
Слепые захлопали.
Левка выпрямился, заплакал, не смог продолжать номер. Громче и громче играл баян. Медсестра тоже заплакала, отвернулась, словно слепые могли ее увидеть. Левка собрался с силами, быстро сделал мостик.
— А сейчас, — продолжал радостно объяснять Борисов, — очень трудный трюк — стоечка на локтях — ломанец! Правда, здорово?
Опять дружно зааплодировали. Самосеев нагнул голову, съежился в своем кресле на колесах.
Левка просунул голову между ногами, согнувшись назад.
— Сейчас он гнется. Вперед. Вдвое! Называется клишник. Верно я объясняю? Здорово объясняю, а, Самосеев? Ты ведь видишь! Подтверди ребятам! Точно все, что я говорю?
— Точно.
Левка давно уже не исполнял тот номер, который видел когда-то униформист Борисов. А тот все объяснял и объяснял старую Левкину работу.
— А кроме тебя, никого из наших здесь нет? — спросил Борисов.
— Есть. Дадеш. Выступает в столовой. Я сейчас его приведу. Думаю, он перед вами тоже отработает… Еще Хвощевский здесь. Будницкий. Всех, кто есть, сейчас приведу… Всех…
С концерта возвратились поздно.
— Пошли поиграем? — предложил Дадеш.
— Сейчас, трубу принесу.
Артисты окружили пианино. Дадеш и Левка играли.
— Дай-ка я попробую на трубе, — попросил Дадеш, взял трубу и сыграл гамму.
— А я смог бы ногой на трубе, интересно? — сказал Левка.
— Зачем?
— А вдруг попаду на фронт, руки потеряю?
— Ишак ты, вот что!
— Нет, попробую, — он сыграл гамму. — Ну как?
— Ничего, но все равно ишак!
На другой день после долгих просьб и настояний Левке вручили, наконец, долгожданную повестку. Из военкомата он шел в приподнятом настроении. Наконец-то он будет драться на фронте! Вернется с победой — и снова в цирк! В родной цирк! Вот он уже виден из-за поворота. По Цветному бульвару, куда ни глянь, замаскированы огромные аэростаты. По вечерам они плавают в небе, но пропускают вражеские самолеты к столице. И зенитки, что стоят у цирка, охраняют ее.
В цирке Левку встретил Дадеш.