Ясно, неспроста Сатаров ему такую куклу подкладывает. Серьезное, видать, дело. А девушку жалко…
— Ну что, договорились? — вывел его из задумчивости голос Тимурчика.
— О чем?
— Не хочешь мне помочь… — вид у Сатарова сделался укоризненно-обиженный, как у ребенка, которому не дали вполне заслуженную за хорошее поведение конфету. — По глазам вижу, не хочешь… Обидно, слушай…
— Да я просто не могу. Пойми.
— А я ведь тебя выручал. Такого клиента отдал!
Было такое. Верно, было. Как раз накануне Перестройки. Наташа тогда споткнулась на льду, получила серьезную травму. Все врачи сказали — ходить ей на костылях. Правда, говорили, что есть одна клиника в Швейцарии, и, может, там… Сатаров тогда уже начал в гору подниматься, Волков кинулся к нему, тот посоветовал присмотреться к одному отъезжающему по еврейской линии. Волков из него тысяч на тридцать вытряс бриллиантов — подготовился человек к отъезду!
Визу для Наташи тоже Сатаров выбил, все вопросы утряс — и не взял ничего за помощь.
— Я рад, что мы договорились! — длительное молчание Волкова Сатаров, видимо, принял за согласие. — На днях я сообщу тебе все данные груза.
— Нет, не могу. — Волков очнулся от воспоминаний. — Все, что хочешь, для тебя сделаю, но только не это!
— А зря… Это ж так, тьфу по сравнению с тем, что ты сделал. Как бы кто не узнал… Не от меня, конечно, мы же друзья.
Друзья… Волков посмотрел на него с иронией.
— Решай сам, — Сатаров как-то сразу вдруг утратил интерес к разговору, перестал улыбаться и строить из себя лучшего друга. Прошли те времена, когда он действительно был им.
— Тебе, наверное, пора. Передумаешь, звони.
Перед уходом Волков опять оглянулся. Алевтины на скамейке уже не было.
На следующий день Волков приехал на работу мрачнее тучи.
Понедельник — день тяжелый, это всем давно известно. А этот выдался — хуже некуда. С утра навалилась куча проблем, и разговор с Сатаровым к тому же никак не выходил из головы. Единственное, что оставалось — сжать зубы и готовиться к неприятностям, которых, видимо, было не избежать. Тимурчик теперь не отвяжется, знать бы, что предпримет… И погода, как раз под настроение, как будто небо решило норму по осадкам выполнить за все лето. Единственное, что хоть как-то порадовало — телефонный разговор с Наташей. Он настоял на том, чтобы она на недельку уехала в санаторий — последние события отняли у нее все силы, нервы расшатались. Темка остался с отцом — Стас после лечения сильно изменился и проявлял о сыне искреннюю заботу. Голос Наташи звучал весело, и Волков подумал, что поступил правильно — пусть передохнет, мало ли что будет дальше. Тоскливо взглянув в окно, Волков вышел из кабинета — оставленному в машине Джеку пора было гулять, да и перекусить где-нибудь не помешало бы.
Дождь резкими противными каплями бился в лицо, что отнюдь не прибавляло настроения. Добежав до машины, Волков забрался в кабину, поднес ключи к зажиганию и вздрогнул от неожиданности, когда на плечо ему легла чья-то прохладная ручка.
— Кто?… — он стремительно обернулся. На заднем сиденье потрепанного джипа сидела Алевтина, и Джек — вот предатель! — преспокойно расположился рядышком, чуть ли не мурлыкая по-кошачьи от удовольствия, когда она почесывала его за ухом, вместо того, чтобы охранять хозяйскую собственность от нежданных посетителей.
— Как вы?…
— Машина была не заперта. А с собачкой вашей мы как-то сразу подружились.
Алевтина, в кожаной куртке и облегающих джинсах, меньше, чем вчера, была похожа на прекрасное видение, но, пожалуй, даже более соблазнительна.
— Что, таможня понадобилась? — холодно поинтересовался Волков.
— Да нет… Просто решила вас навестить. Тимур так хорошо о вас отзывался…
— О вас тоже. Это он вас сюда прислал?
— Я думала, вы могли бы мне помочь… — глаза девушки затуманились и стали цвета сегодняшнего недовольного неба. — Тимур, вся эта жизнь… Как бы мне хотелось все бросить…
— Что ж мешает?
Алевтина не ответила, только взгляд ее еще больше наполнился горечью. Казалось, горечь эта сейчас хлынет через край и затопит всю кабину просторного джипа.
— Вот, возьмите, — Волков полез в карман, достал деньги.
— Да вы что?.. — Алевтина не столько возмутилась, сколько растерялась.
— Не сердитесь, это на такси, я вас подвезти не смогу — дела.
Алевтина, помедлив, взяла протянутые купюры, опустила их в сумочку, и протянула Волкову карточку из тонкого розоватого картона.
— Позвоните… Может, мы сможем уехать куда-нибудь вместе…