— Малый вперед!.. Стоп!.. Задний ход!.. Стоп!.. Малый вперед!.. Средний ход!.. Стоп!..
Позвякивал машинный телеграф, и пароход кое-как, рывками,продвигался сквозь ледяную муть.
В семь вечера «Полярная лилия» все еще шла по реке, и Куксхафенский маяк, за которым начинается море, до сих пор не выступил из тумана.
Оставив на мостике второго помощника в обществе лоцмана, капитан спустился вниз и приготовился к другой своей тяжкой обязанности — играть роль хозяина за столом для пассажиров.
Стюард шагал мимо кают, настойчиво орудуя гонгом: он по опыту знал — в первый день пассажиры не торопятся.
— Пять приборов? — удивился Петерсен.
— Трое мужчин, одна дама… Вот и она.
Вид у дамы, державшей во рту папиросу в нефритовом мундштуке, был совершенно непринужденный, а туалет такой, словно ее ждал обед на борту шикарного трансатлантического лайнера: казалось, на ней нет ничего, кроме черного шелкового платья.
Странное создание! Маленькая, тоненькая, нервная, чувственность в каждом движении, и все это подчеркнуто самоновейшими ухищрениями моды. Словом, совершенно особый тип женщины!
Волосы у нее были белокурые, как у ребенка, и такие же мягкие. Разделенные на пробор и только на висках чуть-чуть подвитые, они падали на щеки, оттеняя удлиненный овал лица.
Зрачки у нее темные. Ресницы, чтобы еще больше усугубить контраст с шевелюрой, подкрашены черным. Рот небольшой.
— Капитан?.. — вопросительным тоном начала она.
— Капитан Петерсен.
Он едва успел умыться. По его густым волосам не худо было бы пройтись гребешком.
— Не угодно ли сесть?
Пассажирка и это проделала все так же непринужденно, выбрав подобающее ей место — справа от капитана.
Вошел один из пассажиров, пожал Петерсену руку, машинально бросил:
— Дрянная погода!
Это был Белл Эвйен, управляющий Киркинесскими рудниками, ежегодно ездивший в Лондон и Берлин; месяц назад он отплывал на той же «Полярной лилии» из Киркинеса. Эвйен с интересом взглянул на молодую женщину. А еще через секунду, не сказав ни слова, с присутствующими поочередно раскланялся новый пассажир, высокий молодой человек с бритой головой, без бровей и ресниц и в очках с такими толстыми стеклами, что глаза под ними казались просто огромными.
— Подавайте, стюард! К пятому пассажиру постучитесь позже.
Один прибор оказался свободен. Меню было типично скандинавское: суп, горячее второе, всевозможные холодные блюда — копчености, соленья, рыбные консервы, потом компот и сыр.
— Номер восемнадцатый не отвечает.
— Скажите третьему помощнику — пусть займется.
Дважды Петерсен, встревоженный внезапным замедлением хода, поднимался на мостик. Обстановка не изменилась: туман, вереница пароходов, гудки и свистки.
За столом молчали. В перерыве между двумя блюдами пассажирка прикурила папиросу от зажигалки, подлинного чуда ювелирного искусства. Петерсен решил, что она и бритоголовый пассажир — немцы.
— Кофе подадут в салон, — вставая, произнес он наконец формулу, которую вот уже двенадцать лет повторял в каждом рейсе.
Остановившись у своей каюты, он набивал трубку, когда пассажирка проследовала мимо него к узкому трапу, ведущему в курительный салон. Пока она поднималась, Петерсен любовался ее ногами, которым черный шелк придавал особую стройность, точеными коленями и ослепительной кожей.
— Ну-с, господин Вринс?
Молодой человек непроизвольно вытянулся. Губы у него дрожали. Он застыл, как будто неожиданно очутился в самой гуще каких-то драматических событий.
— Пассажира нигде нет. А багаж в каюте.
— Кто он?
— Эрнст Эриксен из Копенгагена. Я видел его меньше чем за час до отплытия.
— Господин в сером пальто, чемодан зеленый?
— Так точно… Я все обшарил.
— Значит, сошел на берег за газетами и опоздал к отходу.
Эвйен и молодой человек в очках вернулись к себе в каюты. В салоне осталась только пассажирка. Вдруг Петерсен услышал, как она вскрикнула. Хлопнула дверь, и наверху у трапа появилось черное шелковое платье.
— Капитан…
Дама казалась взволнованной, прижимала руки к груди, унимая сердцебиение, но все-таки силилась улыбнуться.
— Что случилось?
— Не знаю… Я, наверное, зря перепугалась. Вошла в салон. Кофе и чашки уже на столе. Я стала себе наливать. Тут мне почудилось, что сзади кто-то есть.
Оборачиваюсь и вижу какого-то человека. Убеждена: он тоже испугался, потому что вскочил и выбежал.
— Куда?
— Вон в ту дверь. Она ведь выходит на прогулочную палубу?