Залезая на подножку, я умудрился выронить мобильник. Что за гадство!
«А если это тоже дурной знак? Как моя Дама?» – ожил в голове взволнованный голос матери.
Я подобрал разбитый сотовый, прошел в вагон, и проводница захлопнула дверь. Стоя в коридоре, я осмотрел пострадавший телефон. Через мертвый, погасший экран шла трещина, похожая на восклицательный знак. Я нажал на кнопку, пытаясь включить аппарат, потом еще раз, жал и жал, но экран оставался безжизненным и темным. Бесполезно. Я понятия не имел, можно ли его починить. Но полагал, что выгоднее купить новый. Телефон у меня не бог весть какой навороченный, а ремонт вроде бы стоит дорого.
Но пока нечего об этом думать. Приеду в Улан-Удэ, разберусь. Главное, что сейчас делать? Без телефона – почти катастрофа. Я не помню наизусть практически ни одного номера, кроме экстренных служб да еще, как ни странно, Сереги Васильева. Запомнил потому, что его номер очень простой – 2–888–444. Ни матери не позвонить, ни отцу. Хотя отец знает, когда я приезжаю, будет встречать.
Да вдобавок – отсутствие интернета. Без него я, как любой современный человек, чувствую себя голым и беспомощным. Я вздохнул и убрал погибший телефон в карман.
В купе было все то же – разговоры, еда, выпивка.
– Ну, что там? – спросил Костя.
– Ничего. Воздух свежий. Давай наливай.
Так где же все-таки Костя? На полке над моей головой не было ни матраса, ни подушки, ни вещей. Я приподнял свою полку и заглянул вниз. Странно. Мы ведь вчера запихнули туда его сумку вместе с моей. А сейчас моя на месте, а Костина исчезла. Украли, что ли, когда я ночью в туалет ходил? Так ведь я не ходил вроде. Или забыл? Но не настолько я был пьян, чтобы не помнить.
Ладно, вернется – спрошу. Сойти с поезда он точно не мог. До Тюмени еще ехать и ехать. Я посмотрел на полку Камиля. Там было постелено: на матрас натянута серая простынка, сверху – клетчатое шерстяное одеяло.
Куда они ушли вдвоем?
Точно! И как я раньше не сообразил? Опохмелиться решили! Пили больше меня, особенно Камиль, вот башка и трещит с утра. Меня решили не будить, а сами пошли в вагон-ресторан.
Ладно, нужно сходить умыться, избавиться от противного кислого привкуса во рту. Зеркало, утопленное в двери, отразило помятую физиономию с полосой на щеке. Отлежал, как сказала бы мать. Хорошо, что щетины еще нет, можно не бриться. Я взял туалетные принадлежности и вышел в коридор.
Вагон ощутимо качало из стороны в сторону: поезд набрал хороший ход, до ближайшей станции, видимо, далеко. Где мы едем, интересно? В противоположном от туалета конце вагона на стене висит схема маршрута, нужно будет потом посмотреть.
За окном моросил дождь – причем, скорее всего, давно. Сейчас путь лежал вдоль разбитой проселочной дороги, на которой тут и там виднелись пятна луж. Рядом с дорогой была стена кустов и деревьев. Понурые, поникшие, они напоминали растерянных людей, что горбятся и ежатся под дождем, не зная, куда спрятаться, и ветви их похожи на опущенные вдоль тел руки. Такое ощущение, что из лета мы въехали в осень.
В коридоре никого не было, туалет открыт и свободен.
В поездах всегда на редкость противная вода: запах у нее специфический, кажется, туда подмешали какую-то гадость. Весь прыщами покроюсь за эти несколько суток от такой воды. Но не будем капризничать. Это, в принципе, мелочи.
Я нажал ногой на педаль, клапан открылся, внизу замелькали шпалы. Кое-как приведя себя в божеский вид, я повернул замок и открыл дверь.
Возле окна стоял мальчик лет десяти, черноволосый и смугловатый.
– Здрасте, – сказал он. Надо же, какой вежливый.
– Привет, – ответил я.
Коридор снова оказался пустым. За дверями одного купе что-то жужжало: фен, наверное. Пройдя чуть дальше, я услышал, как хнычет ребенок, и женщина – наверное, мать – пытается его успокоить:
– Прекрати капризничать, потерпи немножко! Ты же мальчик. Хочешь планшет? Или вишню?
– Не хочу я твою вишню! Дай мороженое!
Ага, возьми и выкати ему мороженое! И голос еще такой назойливый, как комариный писк. Бедная мамаша, и как у нее терпения хватает? Дать бы ему подзатыльник, чтобы нервы не трепал.
Я не стал слушать, что она ответит, и прошел дальше, думая, как мне все же повезло с попутчиками. Сегодня, без спиртного, Камиль еще и молчать будет, так вообще красота. Можно будет спокойно «Фабрику офицеров» Ганса Гельмута Кирста почитать.
Должно быть, Костя с Камилем уже вернулись из ресторана, думал я, открывая дверь своего купе. Люди внутри действительно были. Сидели на полке, мирно беседовали, угощались яблоками.