На кресле, размерами и роскошью напоминавшем трон, — восседала женщина, как ему показалась, необъятной толщины. «Не женщина, а кит, — подумал Стаффорд Най — и вправду, иначе ее не назовешь». Громадная, бесформенная, заплывшая жиром туша. Двойной — тройной — да нет, почти четверной подбородок. Платье из плотного оранжевого атласа. На голове — сверкающая драгоценными камнями тиара искусной работы, напоминающая корону. Пухлые ладони с толстыми, бесформенными пальцами покоились на резных поручнях. И на каждом пальце — по перстню с громадным камнем. Пара солитеров. Рубин, изумруд, сапфир, бриллиант, бледно-зеленый камень, названия которого он не знал — возможно, хризопраз, и какой-то желтый камень — если не топаз, то, возможно, редкого оттенка бриллиант. «Ну и страшилище», — подумал он. Утопает в собственном жиру. Вместо лица — вся в складках, оплывшая масса жира. И в нем, как изюмины в громадной сдобной булке, — пара маленьких черных глаз, которые глядят на мир острым, оценивающим взглядом. «Вон как меня разглядывает, а Ренату — нет», — подумал он. Ренату она знала. Рената явилась сюда по приказу, ей была назначена встреча. Выбирай то выражение, которое тебе больше по вкусу. Ренате было приказано привезти его сюда. Интересно, чего ради. На этот вопрос он ответить не мог, но был уверен, что причина этому несомненно есть. Она буравила его своими глазками, явно пытаясь решить, тот ли он человек, который ей нужен. Или, точнее сказать, тот ли товар, который она заказывала.
«Надо мне как можно точнее угадать, что ей нужно, — подумал он. — Придется постараться, иначе… — Он вполне допускал, что, если он придется ей не по вкусу, толстуха поднимет унизанный перстнями толстый палец и прикажет одному из этих рослых мускулистых лакеев: „А сбрось-ка ты его вон с того обрыва“. Да нет, бред какой-то. В наше время такое попросту невозможно. И куда меня занесло? Неужели придется участвовать в этом маскараде?» — Ты явилась в точно назначенное время, детка.
Голос был хриплый, астматический, но в былые времена, подумал он, в нем наверняка звучала сила, а возможно, он даже был красив. Теперь все это осталось в прошлом. Рената вышла вперед, сделала легкий реверанс. Потом взяла толстую руку и церемонно к ней приложилась.
— Позвольте представить вам сэра Стаффорда Ная. Графиня Шарлотта фон Вальдзаузен.
Пухлая рука протянулась к нему. Он склонился над ней, соблюдая этикет. Потом услышал слова, которые его удивили:
— Я знакома с вашей двоюродной бабушкой.
Он не сумел скрыть своего удивления и сразу же заметил, что ее это позабавило. Заметил он и то, что она ожидала такой реакции. Она разразилась каким-то неестественным скрипучим смехом. Очень неприятным.
— Пожалуй, лучше сказать, что я когда-то была с ней знакома. Мы не виделись много-много лет. Девчонками мы с ней учились в Швейцарии, в Лозанне. Матильда. Леди Матильда Болдуэн-Уайт.
— Эту замечательную новость я привезу ей с большим удовольствием, — сказал Стаффорд Най.
— Она старше меня. В добром ли она здравии?
— Для своего возраста в отменном. Живет спокойно, в сельской местности. Разве что жалуется на артрит и ревматизм.
— Ах да — неизбежные старческие недуги. Пусть ей поколят прокаин. У нас тут доктора все время его прописывают. И с очень даже неплохим результатом. Она знает, что вы должны были меня навестить?
— Мне кажется, она не имеет об этом ни малейшего представления, — сказал сэр Стаффорд Най. — Ей известно только, что я поехал на фестиваль современной музыки.
— Надеюсь, вы получили удовольствие?
— О, необычайное. И оперный зал очень хорош.
— Один из лучших. Фуй! В сравнении с ним Байрейтский театр покажется средней школой! Знаете, во сколько обошлось его строительство?
Она назвала сумму — миллионы марок. У Ная перехватило дух, а он не чувствовал никакой необходимости это скрывать. Она явно была довольна произведенным впечатлением.
— Деньги — это все, — сказала она. — Человек знающий, способный, проницательный и при деньгах может добиться чего угодно. Деньги могут обеспечить все блага.
Последние два слова она произнесла со сладострастием, словно смакуя, и даже причмокнула губами, что произвело на него не только отталкивающее, но и довольно зловещее впечатление.