Хотя моя книга посвящена упадку великих держав, было бы ошибочно рассматривать эти политии в качестве унитарных сущностей. Напротив, они, как и вообще все политические единицы, представляют собой амальгамы институтов, каждый из которых контролируется элитой, способной охранять собственные интересы. Это означает, что мы не можем прогнозировать военный, экономический или геополитический успех той или иной политии, исходя из её абсолютных или относительных ресурсов, поскольку конкурирующие элиты, преследуя собственные интересы, отвлекают эти ресурсы такими способами, которые подрывают способность их государства (polity) осуществлять политику, требующуюся для достижения или удержания господства. Иными словами, «государственная» политика гораздо чаще возникает из конфликта между элитами, нежели является выражением некоего единого замысла правителя (вне зависимости, понимается ли под таковым капиталистический класс или государственный деятель), замысла, способного навязать ее подданным.
Конфликт между элитами и присвоение элитой ресурсов объясняют то, почему самым богатым и могущественным политиям зачастую не удавалось добиться доминирования или удержать его. Доминирующие державы не претерпевают упадок из-за того, что у них не хватает ресурсов для осуществления своих геополитических и экономических амбиций. Напротив, упадок является результатом внутренней политической динамики, специфичной для каждой великой державы. Упадок можно понять и объяснить лишь в том случае, если мы проследим те способы, при помощи которых элиты стремятся к достижению способности защищать собственные частные интересы и сохраняют эту способность.
Конфликт элит дестабилизирует внутреннюю политику каждого государства. Условия, которые позволяют той или иной политии добиваться доминирования, могут ослабляться или усиливаться тем, каким образом внутренние конфликты реструктурируют элитные и классовые отношения. По мере изменения внутренних социальных структур способность великих держав реагировать на благоприятные возможности и угрозы со стороны держав-соперников укрепляется или ослабевает.
В частности, когда государства завоёвывают другие территории, создавая формальные или неформальные империи, или когда та или иная полития достигает гегемонии, отношения между существующими элитами трансформируются, а в территориях, где начинает господствовать имперская держава или держава-гегемон, создаются новые элиты. По мере того, как элиты переходили к защите своих отдельных институциональных интересов в новых территориях, сформированных империализмом или гегемонией, они присваивали ресурсы и ставили в безвыходное положение институты элит-конкурентов такими способами, которые ослабляли их исходную политию и подрывали благосостояние её населения. Тем самым подобные действия элит блокировали дальнейшее расширение или хотя бы поддержание доминирования их политии. Этот процесс не был единообразным для каждой империи или каждого гегемона. Особенные траектории расширения и упадка предопределялись общей структурой элит и тем, какими способами элитный и классовый конфликты трансформировали данные структуры и тем самым меняли перспективы для будущих конфликтов.
Моя рабочая гипотеза состоит в том, что жизнеспособность империй Нового времени, их соотносительное геополитическое и экономическое положение, а также то, становились ли они гегемонами и как долго и в какой форме длилась их гегемония, предопределяется непредвиденными цепочками конфликта между элитами и структурными изменениями. Однако необходимо помнить, что все политии существовали в таком мире, где они с разной степенью враждебности соперничали с державами-конкурентами.
Длительный промежуток времени и увеличивающийся географический масштаб, в пределах которых происходила конкуренция великих держав, требуют осознания того, каким образом менялись атрибуты доминирования. Типы ресурсов и организационных возможностей, которые должны быть мобилизованы великими державами для достижения и удержания глобального доминирования, изменились за пять веков, начиная с того момента, когда Габсбурги создали первую империю Нового времени, до тех столетий, когда военное могущество и капиталистическую гегемонию держали в своих руках Нидерланды, а затем Британия (чего не удалось сделать Франции и Германии), и далее до зенита американской мощи, ныне подходящей к концу. Аналогичным образом способы вывода ресурсов из-под центрального контроля, которыми пользовались элиты, варьировались со временем и от одной политии к другой, отчасти потому, что организации, контролируемые элитами, и методы удержания их организационной власти изменились со временем и разнятся в зависимости от конкретного политического режима.