Выбрать главу

Структура. Наличие множества элит в различных и зачастую подвижных локациях обуславливало варьирующиеся и меняющиеся альянсы между элитами. Эти альянсы, в свою очередь, формировали элитные конфликты, которые в дальнейшем устраняли те или иные элиты, приводили к появлению новых элит, меняли стратегические смыслы локации каждой элиты и преобразовывали структуру отношений между элитами, что, в свою очередь, открывало новые возможности для альянсов и конфликтов.

Типы Империй Нового времени

Империи Нового времени отличались масштабом автономии колониальных элит от чиновников из метрополии. Кроме того, если колониальные элиты древних империй мало воздействовали на экономику и политику метрополии, то в Новое время некоторые колониальные элиты обладали сильным влиянием на метрополию.

Древние империи и империи Нового времени распределены по двум этим параметрам в таблице 1.1.

Таблица 1.1. Структурные отношения между имперскими метрополиями и колониальными элитами

Империи, указанные в каждом квадранте таблицы, обладали существенно разной динамикой. Для начала мы обратимся к нижнему левому квадранту, где представлены империи, чьи колониальные элиты обладали наибольшей автономией от метрополии, а также меньше всего влияли на ее экономику и политику. Это позволит понять принципиальные отличия между колониальными элитами древности и Нового времени, а также увидеть, в чём Германия — империя, никогда не стремившаяся к геополитическому или экономическому доминированию, — отличалась от других империй, которые преследовали подобные амбиции. Далее мы перейдём к верхнему левому квадранту, чтобы увидеть, как колониальные элиты могут влиять на отношения в метрополии, даже когда они сохраняют высокую степень автономии.

Затем мы рассмотрим два случая почти чистой колониальной эксплуатации — наполеоновскую и нацистскую империи в Европе, расположенные в нижнем правом квадранте. Хотя геополитические силы (т. е. военное поражение) быстро обрушили обе эти империи, в том случае, если бы они выстояли, они трансформировали бы структуру отношений между элитами в метрополии. Первичные признаки подобных изменений дают основание для рассуждений о том, какая бы при этом возникла разновидность имперской политии, а также для сравнения структуры и динамики указанных империй со структурой и динамикой империй в верхнем правом квадранте.

Три представленных в нём исходные политии являются тремя капиталистическими гегемонами последних трёх столетий — они и станут ключевым предметом сравнения в этой книге. В оставшейся её части будет проделан подробный анализ этих трёх случаев, а также Испанской и Французской империй. В заключительных же разделах этой главы наша цель заключается в том, чтобы противопоставить гегемонов и прочие случаи, а также выдвинуть ряд гипотез относительно того, в чём гегемонистская социальная структура и вытекающая из неё динамика конфликта между элитами отличаются от других трёх типов империй. Кроме того, это позволит вынести вердикт по поводу различных определений гегемонии, предлагавшихся учёными ранее, и тем самым уточнить, чем отличается от них мой подход.

Автономные колониальные элиты

Элиты на завоёванных территориях древних империй обладали автономией главным образом потому, что данным империям не хватало инфраструктурных возможностей для контроля над действиями этих элит или присвоения значительной части излишков, которые местные элиты изымали у неэлит.[38] Империи предотвращали восстания на завоёванных территориях, прибегая к показательным акциям устрашения, как в случаях массового убийства афинянами мужчин и обращения в рабство женщин на Лесбосе и Мелосе или распятия римлянами тысяч побеждённых рабов в конце восстания Спартака (73–71 годы до н. э.) — подобные меры вели к резкому прекращению подобных восстаний. Однако у этих империй не было достаточно солдат или материальных ресурсов для оккупации своих колоний или постоянных вторжений на их территории — отсюда и вытекали решения использовать крайнее насилие в подавлении мятежей.

Постоянным управлением завоёванными территориями занимались либо местные элиты, которые привлекались на службу империи в обмен на значимую долю излишков, изымаемых у не-элит, либо администраторы из метрополии, которым имперскому двору также приходилось уступать значительную долю доходов, изъятых у местного населения. Если администраторам из метрополии позволялось служить в одной и той же колониальной территории долгое время, они, как правило, вступали в союзы (зачастую матримониальные) с местными элитами. Риски для правителей были выше, если они назначали администраторами на местах военачальников, контролировавших вооружённых людей, которые могли промаршировать до столицы империи и свергнуть её правителя. С другой стороны, гражданские администраторы, которые не могли подкреплять свои распоряжения вооружённой силой, представляли собой менее значимую угрозу не только для правителя, но и для местного населения, из которого, как ожидалось, они будут извлекать ресурсы и обеспечивать его покорность. Если же имперских чиновников часто перемещали из одной колонии в другую, то им не хватало знания местных реалий и они оказывались в серьёзной зависимости от местных элит в части контроля над неэлитами и обложения их налогами. Так или иначе, колониальные элиты приобретали высокую степень автономии от метрополии.[39]

вернуться

38

Рассмотрение древних империй в этом разделе основано главным образом на следующих исследованиях Римской империи: Keith Hopkins, «The Political Economy of the Roman Empire», in The Dynamics of Ancient Empires: State Power from Assyria to Byzantium, eds. Ian Morris and Walter Scheidel (New York: Oxford University Press, 2009), 178–204; Perry Anderson, Passages from Antiquity to Feudalism (London: New Left Books, 1974) / Андерсон П. Переходы от античности к феодализму. М.: Территория будущего, 2007; G. E. M. Ste. Croix, The Class Struggle in the Ancient Greek World: From the Archaic Age to the Arab Conquests (Ithaca: Cornell University Press, 1981); Colin Wells, The Roman Empire (Stanford: Stanford University Press, 1984); Kevin Greene, The Archaeology of the Roman Empire (London: Batsford, 1986), а также в более общем контексте на работах: Mann, Sources of Social Power, volume 1, chapter 9 / Манн. Источники социальной власти, т. I, гл. 9 и Lachmann, Capitalists in Spite of Themselves, 7-15 / Лахман. Капиталисты поневоле, с. 27–40.

вернуться

39

На первый взгляд, иным в сравнении с западными империями случаем является Китай, где бюрократия существовала долго, не прерываясь на протяжении многих династий. Однако для китайских бюрократов также были характерны периодические колебания: в одни эпохи происходила быстрая должностная ротация, когда бюрократы уступали значительную власть местным землевладельцам, а в другие им позволялось делать карьеры в одних и тех же территориях, где они формировали связи с местными элитами. Динсинь Чжао (Dingxin Zhao, T'he Confucian-Legalist State: A New Theory of Chinese History (Oxford: Oxford University Press, 2015)) утверждает, что ключевым моментом для долговечности китайской бюрократии было отделение политической и идеологической власти бюрократов от экономической власти землевладельцев. Этот процесс также обеспечивал значительную степень автономии для местных землевладельческих элит, одновременно минимизируя их влияние на центральный государственный аппарат.