В итоге было решено передвигаться со скоростью пешего, сплочённой боевой группой, ведь среди них почти все обладали серьёзными боевыми способностями, что давало при правильной тактике огромный манёвр для действий. Вот только привыкшие сражаться с живым противником кноты недооценили стойкость немёртвых и их давно забытые магические техники, отчего привычные магические связки работали из рук вон плохо, а некоторые и вовсе вредили.
Догнавшие выживших немёртвые не нуждались в отдыхе или сне, им не нужны были припасы или разведка – они чувствовали живых словно компас, всегда знающий где север. Первые же атаки огненными заклинаниями, бывшими в ходу как стандартная военная техника, против преследователей привели к тому, что вокруг кнотов выросла целая стена тумана - ведь перекачка тепла всегда была фирменной техникой северных кнотов, благодаря чему они и могли жить в суровых ледяных землях, вот почему теперь из-за разогревшейся земли и охлаждённого до морозного состояния воздуха, со всех сторон поднимался настоящий туман, мешавших живым видеть своих врагов и оседавший теперь в виде инея и обжигающего холода на металлической броне и оружии живых.
Из-за этого же тумана, искажавшего даже восприятие чародеек, кноты поздно распознали первую мощную магическую атаку, мгновенно высосавшую тепло из части пространства, понеся первые потери из числа гвардейцев, а позже и вовсе были вынуждены начать отступать, держась от тумана на безопасном расстоянии. И вот сейчас, спустя почти сутки непрерывного боя на пределе выносливости, не более двух трети первоначально выживших были заперты на вершине холма, окружённые со всех сторон немёртвыми, грозившими уничтожить кнотов окончательно.
После перенесённых перегрузок высший офицерский состав, впрочем, как и благородные леди, слегли с магическим истощением. И лишь гвардейцы, обученные согревать себя магией и ставить индивидуальные щиты, работая в строю, работая на пределе стабильного состояния тела, всё ещё рубились доброй сталью, сдерживая наседающих немёртвых. Силы оставшихся в строю чародеек хватало лишь на прикрытие от мгновенной заморозки тупой нежитью, раз за разом действующих по единственно оставшейся в памяти тела схеме. Только благодаря тому, что магини успели разобраться в механизме вражеской техники и найти ей противодействие, спасло их от мгновенной смерти. И пусть сейчас ситуация была стабильна, но это хрупкое равновесие обещало сломаться в любой момент – воины и чародеи попросту чертовски устали.
Внутри хлипкого периметра находилась кроме всего прочего и карета с принцессами, две из которых также получили магическое истощение ещё во время боя за их родную столицу. Младшей сестре было всего тринадцать и боевые действия ей были противопоказаны – чрезмерное напряжение могло легко выжечь талант молодой чародейки.
- Тётя Вайтани, когда восставшие прорвутся, ты должна будешь испепелить меня и моих сестёр. Я не могу позволить, чтоб тела женщин рода Райгу превратились в мерзких немёртвых… смерть от руки великой воительницы гораздо почётней, - лицо молодой девушки, только начавшей вступать во взрослую жизнь, было наполнено мрачной решимости, но было удивительно спокойным. «Хранительница наследия», великая Вайтани, когда-то бывшая боевым генералом, а теперь отвечавшая только за жизнь трёх принцесс, не узнавала свою воспитанницу, бывшую всегда весёлым и шкодливым ребёнком. Когда-то вот также стояла покойная уже королева, глядя на поле боя, где в тот момент погибала её собственная мать, бабушка Ксилинии, но даже ей тогда было шестнадцать. Младшей принцессе Ксилинии Райгу пришлось повзрослеть слишком рано….
- Как прикажете. Моя принцесса, - всегда строгая волевая женщина без колебаний преклонила колено перед своей временной госпожой, даже не подумав оспаривать её приказ. Пока её старшие сёстры находятся без сознания, молодая принцесса могла отдавать любые приказы, и никто не посмел бы ими пренебречь – Вайтани лично бы испепелила таких наглецов. Возможно именно для этого Ксилиния запретила ей выходить на передовую, оставляя для критического резерва, обеспечивающего власть её рода над остальными даже в такие суровые времена.