Увидев спешащего к нему Севу, он вздохнул и сказал:
– Я снова пришел к тебе, остров. Ты забрал у меня мою Элис, а я заберу у тебя детей. Теперь мы квиты. Не обижайся…
– Амир, – воскликнул запыхавшийся Сева, – там наш мальчик залез на водопад, а слезть обратно, наверное, не может. Ты можешь его оттуда снять?
– Конечно.
Амир поспешил к вертолёту. Все бросились за ним, желая принять участие в спасении Пети, но он их остановил.
– Вы все пока побудете здесь, со мной полетит только Филипп.
– Почему? – нетерпеливо воскликнула Маша.
– В целях безопасности.
Все поспешили к роще и стали наблюдать за тем, как вертолёт поднимается вверх и зависает
над скалой и водопадом.
Из открытой двери вылетел верёвочный трап, выброшенный Филиппом, и стал раскачиваться примерно в метре от стены.
– Почему он не подлетит ближе? – шептала Маша, прижимая кулачки к груди. – Петя же не достанет до лестницы…
– Наверное, ближе нельзя, – успокоил её Сева, – он может зацепиться за камень. Видишь, по лестнице спускается Филипп. Он альпинист и хорошо знает, что нужно делать.
Филипп поравнялся с пещерой, из которой нетерпеливо махал Петя. Он сделал успокоительный жест, показывая, что видит его, затем показал моток верёвки, привязанной к его поясу. Филипп действовал медленно и уверенно, стараясь избежать паники. Убедившись, что мальчик его понимает, показал на себе, что он должен обмотать конец верёвки вокруг своей груди и застегнуть с помощью привязанного к ней карабина и бросил конец ему в руки. Тот выполнил все его указания, затем наклонился, и, взяв в руки какой – то предмет, кивнул головой, показывая, что готов.
Филипп медленно, чтобы избежать сильного раскачивания, потянул его к себе. Петя вывалился из пещеры и повис высоко над землёй, громко крича, но не выпуская свою добычу из рук.
– Не бойся, малыш, я тебя держу! – закричал Филипп, подтягивая его к себе.
Через несколько минут вертолёт снова опустился на землю, чтобы забрать остальных пассажиров.
– Петечка, как я рада, что ты нашелся! – закричала Маша, первой врываясь в вертолёт и обнимая улыбавшегося Петю, – я думала, что тебя украли туземцы.
– Маша, я не видел никаких туземцев. А ты видела, как я летал на верёвке?
– Видела. Ты просто молодец, я бы так не смогла.
Несколько минут ушло на то, чтобы в кабину вертолёта поднялся с помощью друзей Михаил, а потом Сева и Филипп.
– Петя, это мой папа! – представила Маша, стараясь перекричать двигатель взлетающего вертолёта, – Я же говорила, что он обязательно нас найдёт!
– Здравствуйте… – сказал Петя, оглядывая пассажиров, – а где моя мама? Почему она не прилетела за мной?
– Здравствуй, сынок, – ответил Михаил, гладя его по голове, – твоя мама тоже вас ищет, только в каком – то другом месте. Мы вот тоже не знали точно где надо искать, пока не нашлась Машина видеокамера.
– А разве Анфиса не сказала, где мы потерялись? – удивилась Маша.
– Нет… Но ты, Петя, не волнуйся, мы обязательно встретимся c твоей мамой, а пока ты поживёшь у нас, хорошо?
– Хорошо. – согласился Петя.
Вертолёт поднялся в воздух и сделал прощальный круг над островом, давая возможность бывшим его пленникам посмотреть на него с высоты. Маша с Петей смотрели в окошко и вместе с радостью освобождения испытывали щемящую грусть оттого, что никогда больше не увидит эту скалу, окрашенную заходящим солнцем в розовый цвет, голубую, как небо лагуну, отделённую от моря клокочущей полосой прибоя, и весь этот прекрасный остров, принявший их, несмотря на своё суровое название, милостиво и благосклонно.
Огромная волна, похожая на ту, что несколько дней назад перебросила их с Петей через рифы, словно сделав острову царский подарок, накатила снова. Разбиваясь в белую пену, она поднялась вверх, став похожей на широко открытую пасть гигантской акулы, пытавшейся схватить набиравший высоту вертолёт за хвост, чтобы вернуть беглецов обратно.
Глава14
Когда они приземлились на плато, на площадке уже стояли три вертолёта, вернувшихся на базу. Маша первая выпрыгнула на землю и, оглянувшись на море, застыла от невиданной красоты. Солнце уже до половины опустилось за горизонт. Последние лучи, направленные в небо, окрасили его и редкие, словно написанные небрежным росчерком задумавшегося художника, облака в многослойные, от желтого до пурпурного и малинового, преходящего в глубоко – фиолетовый, тона. Вспыхнувший по всему побережью свет завершил картину, опоясав море ярким ожерельем огней. Всё это искрилось и переливалось, отражаясь на спокойной морской глади.